|
|
| |
Сообщение: 10
Зарегистрирован: 14.04.08
Репутация:
0
Фото: 
|
|
Отправлено: 19.04.08 20:40. Заголовок: Простите, были неполадки с интернетом...
Yeah...
It's my life...
My own words I guess...
Да...
Это моя жизнь...
Думаю, это мои слова...
(Eminem)
На улице стоит конец лета в самом прямом смысле этого слова. Во Флориде или в какой-нибудь Алабаме сейчас еще до одури жарко. А здесь, на севере, уже начинают облетать первые слабые листочки с деревьев на обочинах. По траве тянется холодная морось – будто хочет приподняться выше, превратиться в туман, но не может. Небо еще влажно-сонное, серо-голубого цвета, солнце невысоко поднимается над горизонтом, но нет того привычно летнего красноватого марева рассвета – лишь ярко-оранжевый диск, вздернутый на небе. А с другой стороны неба еще по ночному темно, даже можно поклясться, что еще видны парочка поздних звезд в каком-нибудь полуметре от горизонта. И вокруг только всепоглощающий простор, будто это трасса где-нибудь в забытой Богом Оклахоме, а не перешеек дороги между двумя почти самыми крупными городами Америки.
Это шоссе Чикаго – Детройт, сто восемьдесят пять с чертом миль асфальта по четыре полосы в каждую сторону, причем туда едут гораздо меньше, чем обратно. Черная Шевроле Импала несется по практически пустой трассе. Дин почти не смотрит на дорогу и едва придерживает руль правой рукой – за то время, которое он провел на водительском сиденье, можно научиться водить машину силой мысли. Машин вокруг нет, что странно для обычно загруженной дороги. Может, виноват ранний рассветный час, когда большинство народа предпочитает отсыпаться, если не дома, так где-нибудь в мотеле. А может просто Детройт становится ближе – туда не ездят без дела, а дел там больше не осталось, только никому не нужный загнивающий автомобильный завод. Но завод им не нужен – просто Дин давно хотел взглянуть на Детройт, а когда это делать, как не за два дня до смерти?
В машине орет вечный AC/DC, и Сэм досадливо морщится, когда звук поднимается особо высоко – он не любит такую музыку, но это не самый лучший момент чтобы перевоспитывать брата. Немного не то сейчас время, и уже совсем не та ситуация, когда можно было убавить громкость и не получить ничего, кроме простого подзатыльника. Дин с улыбкой качает головой в такт громким звукам и с азартом обгоняет редкие машины. Он гнал всю ночь без остановки с самой Северной Каролины, даже не открывая окон, и в салоне вместо воздуха теперь висел какой-то незнакомый, пахнущий дымом, пылью и металлом газ. Сэм протягивает руку и опускает стекло. В машину на скорости врывается поток холодного – слишком холодного для лета – воздуха. Дышать становится легче, и даже Импала вдруг как-то веселеет. Скорость подскакивает чуть не до ста двадцати миль, и вдалеке начинают виднеться еще нечеткие очертания пригорода Детройта.
Вся жизнь Детройта размазана по кольцу Восьмой мили – границе раздела между городом и всем, что вокруг. За Восьмой милей есть жизнь, кукольные белые домики, выстроенные рядами, приличные машины на улицах и ребятишки, спокойно бегающие с одной стороны улицы на другую. В сам же Детройт лучше не соваться – это не имеет никакого смысла. В Детройте есть только школы с выбитыми стеклами, груды металлолома на колесах, чем-то напоминающие автомобили, и хмурые подростки, у каждого из которых – пол и возраст не имеют значения – в кармане как минимум небольшой девятимиллиметровый револьвер, как максимум можно нарваться и на сорок пятый калибр.
Но Дин равнодушно проезжает мимо четырех пригородных мотелей, напоминающих сказочные избушки, и въезжает в город. Проезжает несколько кварталов и останавливается под вывеской ничем не примечательного мотеля на Шестой миле. Оставляет Сэма в машине и идет внутрь. Через минуту он возвращается и снова садится за руль.
-Что, клоповник?
-Да нет, там, кстати, вполне мило. Я оплатил номер. Просто сначала я устрою мою девочку, она ни за что не будет ночевать на улице, тем более в городе, где уже не осталось ни одной целой машины. – Он поворачивает ключ в замке, Импала довольно урчит и трогается с места. Дин проезжает метров двести и сворачивает в подземный гараж. Оставив машину, он забирает из багажника сумку, и вместе с Сэмом они возвращаются в мотель. Здесь и вправду не очень плохо – в их биографии были места во много раз хуже, чем это. Дин кивает девчонке, стоящей за стойкой, и они проходят мимо. Поднимаются на второй этаж, заходят в номер. На часах всего девять утра, и у них есть целых два дня, чтобы сделать то, на что не хватало времени всю жизнь.
Они шатаются по городу, и пистолет в кармане куртки почему-то совсем не кажется странным. Ведь если идущая тебе навстречу девчонка лет пятнадцати держит в руке шестизарядный Бидмайер, похожий на небольшой дробовик, то чувствуешь себя нормальным, сжимая Беретту. Они обходят половину местных кафешек, и даже Дин признает, что в Детройте есть жизнь. Они играют в баскетбол забытым кем-то мячом, и даже Сэм смеется, когда старший брат нечаянно заезжает ему локтем. Они пьют пиво, сидя в забегаловке с видом на порт, и понимают, что уже так давно не видели море. Они просто живут, живут так, как не могли позволить себе уже лет десять, и все равно, что жить так осталось всего два дня.
-Слушай, а пошли в бар? Что-то давно я уже там не был... Где мое ощущение беспомощности? – Сэм усмехается, глядя на мечтающего Дина.
-Это называется не беспомощность, а бутылка виски, которую ты обычно выпиваешь в одиночку.
-И что? Зато я сразу такой милый, тихий и беспомощный...
-Ну да, а я потом героически тащу тебя через три квартала. – Дин швыряет в брата смятую майку:
-Хей, можно мне напиться последний раз в жизни или нет? – Сэм вздыхает и вслед за братом выходит из номера мотеля.
Они сидят в баре – обычной забегаловке, каких сотни тысяч по Америке – и пьют с таким видом, будто это самое важное занятие в их жизни. Дин отпивает из очередной бутылки с пивом и ослепительно улыбается симпатичной барменше. Потом делает еще пару глотков и улыбается двум девчонкам, сидящим за столиком у окна. Девчонки смеются, с интересом смотрят на Винчестеров и снова смеются. Дин переводит взгляд дальше, улыбается еще ослепительней. На третьей бутылке он уже заводит разговор с барменшей, на пятой подсаживается к тем девчонкам и принимается что-то им рассказывать, после пары порций виски показывает им на Сэма и заговорщицким тоном предлагает сделать ночь незабываемой для всех четверых. Девчонки смеются, пишут ему свои номера на салфетке, обещают подумать и уходят. Дин с огорченным лицом возвращается к Сэму, тот смотрит на брата с чувством справедливого возмущения, но снова заказывает пива и ему и себе. Дин пытается что-то сказать, но его хватает только на то, чтобы молча пить пиво и улыбаться, на этот раз Сэму, потому что других объектов в прямой видимости нет, а поворачивать голову не хочется. Через час все заканчивается тем, что Дин едва перебирает ногами по асфальту и старается не свалиться с плеча Сэма, который тащит его на себе через три с половиной квартала. Они возвращаются в мотель, и Дин, даже не пытаясь раздеться, падает на постель. Сэм снимает с него ботинки, стягивает куртку, кое-как стаскивает джинсы и, накрыв бессознательного брата одеялом, укладывается на соседнюю кровать. Он в чем-то понимает Дина, поэтому даже не пытается вызвать у себя раздражение. Он просто засыпает. Завтра их ждет еще один день, на этот раз уже последний.
***
Утром Дина будит невыносимо любимый запах кофе. Он с трудом открывает глаза и вместо подразумевающейся чашки видит перед собой стакан воды и аспирин. На данный момент это даже лучше, и он глотает таблетку, захлебываясь проливающейся из стакана водой. Примерно через двадцать минут голова проясняется, туман уходит, и на смену головной боли приходит ссохшееся до скрежета горло. Он выжидающе смотрит на Сэма и тот, не выдержав, протягивает ему кружку кофе. Тот уже успел чуть остыть, и дин выпивает его практически залпом, почти выжимая из напитка кофеин. Сэм все это время смотрит на брата с усмешкой:
-Проспался?
-Ты о чем?
-О том, что "культура правильной пьянки подразумевает постепенное повышение градуса". – На него уставляется недоумевающий взгляд.
-Ты мог бы без терминов, я сейчас немножко не в том состоянии это понимать.
-Да ну? Вообще-то эту фразу вчера выдал ты, после шестой бутылки пива заказав виски. А потом еще добавил водки. Не помнишь, нет?
Дин мотает головой, придерживая ее за виски, чтобы не отвалилась. Сэм улыбается и, сунув брату в руки джинсы, уходит на кухню:
-Иди, умойся. Может, что-нибудь всплывет.
Дин послушно натягивает штаны и топает в ванну. Оттуда он выходит минут через десять, уже абсолютно адекватный, с улыбкой на лице и ершиком мокрых волос на голове. Сэм довольно кивает при виде брата. Конечно, возможность поговорить с думающим человеком всегда радует, особенно если никого другого вокруг просто нет. Он протягивает Дину гамбургер, и тот с голодной ухмылкой впивается зубами в булку.
-Что сегодня делать будем? Что-то не хочу сегодня никуда идти... – Сэм пожимает плечами:
-Ну, давай я сбегаю за чипсами. Пиво тут есть, а еще я видел несколько дисков под теликом. Думаю, будни простого американского подростка это то самое, что сейчас нужно. Дин отмахивается:
-Да давай. А то я уже совсем забыл, как выглядит телевизор.
Они сидят в номере весь день, не вылезая ни на минуту, и даже Сэм признает, что это лучший выходной из тех, которые они устраивали себе в последние два года. Они разговаривают так, как не говорили уже давно, и даже Дин соглашается, что за один день узнал о Сэме больше, чем за всю жизнь. Ведь если ты старше брата на четыре года, вам всегда будет не хватать общих интересов. Они пьют пиво, смеясь и чокаясь бутылками, едят чипсы, роняя их на ковер, и смотрят комедии одну за другой. Им больше нечего делать, и поэтому им еще легче – лучше не думать про завтра, если сегодня есть хоть какое-то подобие счастья.
День быстро пробегает, и на часах уже почти шесть. Небольшой телевизор устает за день непрерывной работы и, нагревшись, начинает обиженно гудеть. Проигрыватель сдается еще раньше, все фильмы уже закончились, а то, что осталось, смотреть просто невозможно. Еще есть пиво, но просто сидеть и бесцельно пить непривычно даже для Дина. В комнате повисает гудящая тишина, и в застывшем воздухе видно, как в оранжевых лучах кружится пыль. Дин пустым взглядом смотрит на экран телевизора, на котором уже полчаса горит один и тот же остановленный кадр. Он понимает, что делать больше нечего, и ждать просто так он не выдержит. Он поворачивается к сидящему напротив Сэму и застывает в недоумении. Младший Винчестер неподвижно сидит, вцепившись рукой в подлокотник дивана, и неслышно плачет. Без единого звука, без всхлипов – просто сидит с закрытыми глазами, а по лицу тихо скатываются две слезинки. Он тоже понимает, что все уже заканчивается. Дин садится на диван рядом с братом и легко толкает его в плечо.
-Мелкий, не надо. Рано меня оплакивать, я еще не умер. – Сэм смотрит на него каким-то потерянным взглядом и, вздохнув, снова опускает глаза. Дин разворачивает его к себе лицом и, не понимая, что он делает, касается языком щеки Сэма, слизывая слезинку. Он дотрагивается губами до его кожи, сцеловывает капельки слез с ресниц, проводит языком по веку и вдруг отшатывается, будто очнувшись. Он понимает, что не сдержал себя, что не нужно было... Дин со страхом поднимает взгляд на брата, ожидая чего угодно – непонимания, презрения, ненависти... Но в глазах Сэма мелькает лишь отблеск страха. Старший Винчестер коротко выдыхает:
-Прости, Сэмми... Черт, нервы ни к черту, сорвался... Прости, хорошо? – в ответ Сэм кладет руку ему на плечо и с чуть непонимающей улыбкой спрашивает:
-За что? Я не думаю, что тебе нужно за что-то извиняться. – Последние слова произносятся уже слабым шепотом, а еще через секунду Сэм уже касается губами губ Дина. Он целует его до тех пор, пора тот не начинает отвечать. Поцелуй становится сильнее, требовательней, но вдруг обрывается. Сэм смотрит в глаза старшего брата и шепчет:
-Ты тоже меня прости... – и снова касается его губ. Рука Дина обхватывает шею младшего, другая забирается в волосы, путая их, и уже не Сэм целует Дина – Дин целует Сэма, крепче, отчаяннее, не оставляя ему никаких вариантов. И тот подчиняется. Он сильнее стискивает плечи Дина и прижимается к нему. Теперь, кажется, между ними совсем не осталось пространства. А еще у них воздух один на двоих. И Дин вдруг почему-то вспоминает, как лет десять назад они сидели на его кровати ночью, и он нес какую-то полную чушь про оборотней, а Сэм дышал так же, как сейчас – редко и тихо, пытаясь не издать ни единого звука. Тогда ему было страшно, но почему сейчас происходит то же самое?
Они прижаты друг к другу так сильно, что вряд ли пролезет даже волос, но Сэму удается просунуть между их телами руку и расстегнуть пару пуговиц на рубашке Дина. Тот, чувствуя прижатую к груди ладонь, чуть ослабляет хватку, и младший Винчестер расправляется с оставшимися четырьмя, проклиная привычку брата носить под рубашкой футболку. Дин тянет вниз замок на толстовке Сэма, стягивает ее на плечи и, оторвавшись от губ брата, скользит по щеке, целует его шею, согревает дыханием ямочку за ухом. Сэм в это время пытается стянуть с Дина майку, но пока у него выходит только бесцельно собирать и отпускать ткань. Дин чуть отодвигается от спинки дивана и в тот же миг лишается футболки. Он вслепую находит на толстовке Сэмми молнию и расстегивает ее до конца – толстовка отлетает куда-то в сторону. Все равно.
Сэм отрывается от Дина и толкает его вниз. Через секунду старший Винчестер лежит на узком диване, а Сэм целует его грудь, постепенно спускаясь ниже. Он пробегает языком по коже, заставляя старшего напрячь мышцы живота, очерчивает пальцами каждый шрам брата и, с явным намерением не прекращать, начинает расстегивать ремень его джинсов, но Дин останавливает его.
-На надо, Сэмми... – Дин резко поднимается с дивана, заставляя младшего сесть на край. Сэм смотрит на него недоуменными глазами.
-Почему? – Дин наклоняется к нему и шепчет:
-Потому что, во-первых, я действительно не хочу, чтобы ты делал это... А во-вторых, я думаю, что на диване будет не слишком удобно.
Они перебираются на кровать. Чуть резкие, ломаные движения, пока они стягивают джинсы, и теперь уже очередь Сэма чувствовать на теле язык брата. А через пару минут он уже постанывает, когда Дин запускает в него два скользких от слюны пальца. Это не так уж и больно, просто неприятно, но когда они начинают двигаться, Сэм выгибается, закрыв глаза. Дыхание сбивается к черту, остаются только короткие, быстрые вдохи и длинные тяжелые выдохи. Дин вынимает пальцы и осторожно входит в тело младшего. Сэм вздрагивает и закусывает губу, пытаясь сдержать стон, но стон все равно вырывается. Дин наклоняется к брату и нежно целует его в шею, в плечи, зарывается носом во влажные от пота волосы. Сэм подстраивается под движения старшего брата, и кровать скрипит при каждом толчке. Дин что-то шепчет Сэму, гладит одной рукой его спину, неловко целует шею... Через несколько минут все заканчивается одним длинным электрическим разрядом, он выходит из тела Сэма и падает рядом на кровать. Сэм дышит тяжело и рвано, на каждом выдохе шепча:
-Дин, Дин, Дин... – Дин легко целует брата в плечо и тоже пытается отдышаться. И закатное солнце сквозь жалюзи бросает оранжевые полосы света на два потных уставших тела.
Проходит чуть больше двадцати минут, солнце садится за горизонт, уходя освещать Европу, и в комнате становится почти темно. Но, кажется, сейчас жарче, чем было.
Дин наклоняется к неподвижно лежащему Сэму и, как может только Винчестер, с непонятным смешком в голосе, и в то же время как-то виновато шепчет в ухо брата:
-Возьми меня...
С кровати снова раздаются стоны. Теперь сверху уже Сэм – он чуть резко и больно движется в теле брата, и Дин хрипло стонет, собрав руками простыню с кровати. Сэм скользит руками по телу Дина, кусает его за плечи, слизывает с коротко стриженого затылка соленые капли. С каждым толчком Дин выгибается все больше и больше, и, наконец, браться снова обрушиваются на кровать. Сэма хватает только на то, чтобы как-то восстановить дыхание, и он засыпает, обняв старшего брата за спину. Дин поворачивается и с улыбкой смотрит на младшего. Потом вдруг бросает тревожный взгляд на часы и, аккуратно сняв с себя руку Сэма и кое-как натянув джинсы, выходит в кухню. Там он достает из холодильника бутылку пива и открывает ее. Наскоро отпивая холодный напиток, он надевает футболку. Черкает пару строк в лежащем на столе блокноте Сэма, оставляет рядом шнурок с амулетом и неслышно выходит из номера.
***
На часах всего половина двенадцатого ночи, поэтому на улице еще полно народу. На ходу глотая пиво, Дин добирается до подземного гаража, в котором оставил свою Импалу и спускается вниз, к машине. Он открывает дверь и садится на пассажирское сиденье. У него остается чуть больше двадцати минут до завершения сделки. Он медленно тянет пиво, и в машине орет любимый AC/DC. Дин откидывает голову на спинку сиденья и забывается подобием короткого сна. Через двадцать минут его будит вежливый стук в окно, и Винчестер открывает глаза. Рядом с машиной стоит симпатичная девушка в коротком черном платье. На лице нарисована улыбка, но в глазах стоит тоска от того, что приходится работать без выходных и праздников. Заметив, что Дин уже не спит, она с ноткой официальности в голосе спрашивает:
-Дин Винчестер?
-Собственно. Как я понимаю, кому-то срочно приспичило увидеть мою душу? – девушка даже не улыбается.
-Приблизительно. На часах уже двенадцать. Пора бы. – Дин смотрит на девушку, переводит взгляд на полупустую бутылку с пивом и с наглостью заявляет:
-Дай допить, ладно. А то когда еще получится...
-Слушай, Винчестер! Мог бы хоть спасибо сказать, что я за тобой сама пришла! Просто на вас у меня специальное распоряжение. А то все обычно носятся от больших невидимых собачек и бросаются с крыши дня так за три до истечения срока.
-Так всем обычно дается десять лет, а мне намного меньше. Так что насчет пива? – она машет рукой.
-Да пей. Минутой раньше, минутой позже... все равно в ад поедем вместе.
Дин со спокойной улыбкой кивает и неспешно допивает пиво. Потом тянется к коробке с кассетами и меняет AC/DC на другую, но не включает. Открывает окно и высовывается к девушке. Та вздыхает и, наклонившись, целует его в губы.
***
Год назад, в 00.01, поцелуем, он заключил свою сделку со смертью.
Сегодня, в 00.04, поцелуем смерть завершила свою сделку с ним.
Как бы то ни было, но он обманул ад на сто восемьдесят секунд.
***
Сэм открывает глаза около семи утра. Дина нет, ключей от Импалы, вчера лежавших на тумбочке – тоже. Сэмми хватает мобильный телефон и впивается взглядом в сегодняшнее число. Потом бросает телефон и откидывается обратно на кровать. Дина нет. Нет совсем. Воздух вдруг куда-то исчезает, а все вокруг пахнет железом, бензином и потом. Дином... По лицу текут слезы, но теперь он уже не пытается молчать – ведь он один. Абсолютно. И он плачет, широко раскрыв глаза и уставившись в белый потолок, стягивая руками смятую простыню. Ему уже все равно, жить или нет, и он пытается нашарить под подушкой вечно лежащий там пистолет старшего брата. Пистолет не находится, и Сэм встает с кровати. Он совершенно точно знает, что в сумке есть еще один. Младший Винчестер проходит через кухню к двери, где стоит сумка, но цепляется взглядом за лежащий на столе амулет Дина. Черный шнурок и заговоренный камень – Дин никогда с ним не расставался. И вот теперь его вечный талисман как мусор валяется на столе между пустыми бутылками из-под пива и смятыми пачками чипсов. Сэм берет амулет в руки, пальцами гладит шероховатый камень, и тут же опускает взгляд. На открытой странице его блокнота рукой старшего брата начерканы несколько не совсем ровных строк. Сэм поднимает блокнот и вчитывается в текст.
"Сэмми... Я ушел прощаться с моей девочкой. Если решишь себе что-нибудь куда-нибудь пустить, я потом доберусь до тебя на том свете. Если стукнешь мою Импалу – я ухитрюсь и достану тебя на этом. Дин".
Смятый листок летит обратно на стол, и Сэм начинает лихорадочно собираться. Одевается, сметает бутылки и пачки в мусорное ведро, хватает сумку и убегает, едва не забыв закрыть номер. Спускается на первый этаж и, бросив ключи на стойку, выходит из мотеля. За номер они заплатили, никаких вопросов не будет. Он закидывает сумку на плечо и быстрым шагом идет в гараж, в котором они оставили Импалу. До него всего пара минут ходу, и он уже спускается на подземный этаж. В полупустом гараже трудно не заметить черный Шевроле. Сэм подходит к машине и застывает на месте – впереди, на пассажирском кресле, откинув голову на спинку, сидит Дин. Пустая бутылка из-под пива валяется рядом. Сэм подходит к машине и касается шеи брата. Искать пульс нет смысла – тело уже успело остыть. На дверце, под самой кромкой опущенного стекла, тонкий налет серы. Ночью сюда приходил демон. Сэм закрывает окно, забрасывает сумку в багажник и медленно, будто не решаясь, садится на водительское место. Ключи от машины торчат в замке зажигания – Сэм заводит машину и выезжает с парковки. Импала проезжает Восьмую милю и выезжает за город. Чуть вдалеке тянется небольшой лесок. Младший Винчестер прибавляет скорость и едет к пролеску. Через пять минут тело Дина уже лежит на земле, и Сэм, сквозь слезы глядя на брата, обливает тело бензином. Охотников не хоронят – охотников сжигают. Чиркает спичка, и тело превращается в пытающий костер. Сэм замирает, глядя на языки пламени, и, лишь через два с чем-то часа, когда огонь угасает, он шумно вдыхает воздух. Вокруг по-прежнему пахнет Дином, но теперь все забивает удушающий запах гари. Сэм еще пару минут стоит, глядя на медленно тлеющие угольки, а потом резко разворачивается и идет к машине. Импала второй раз за день шуршит шинами, срываясь с места, и выезжает на трассу. Сэм включает музыку, но вместо уже привычной AC/DC из динамиков раздается какой-то рэп. Сэм бросает удивленный взгляд на магнитолу, но не выключает. Он не вслушивается в текст песни, просто выстукивая по рулю ритм, но слова все равно добираются до него.
And when I'm gone, just carry on, don't mourn
Rejoice every time you hear the sound of my voice
Just know that I'm looking down on you smiling
And I didn't feel a thing, so, baby, don't feel no pain
Just smile back…*
Сэм делает музыку громче и, сжав в руке амулет брата, тихо шепчет:
-Хорошо, Дин... Если ты так хочешь, я не стану плакать. Я буду жить за нас... За нас двоих...
И Импала снова так привычно летит по дороге...
(* А когда я умру, не оплакивай меня, живи дальше.
Радуйся каждый раз, когда услышишь звук моего голоса.
Знай, что я смотрю на тебя с небес и улыбаюсь,
И что мне совсем не больно, поэтому, малыш, не печалься,
Просто улыбайся мне в ответ.
Eminem, "When I'm gone".)
|
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума