Перекресток

«Дай мне сил…»

Дай мне силу - я отворю любые двери,
Я убью любого зверя, ты мне веришь?
Дай мне силу - с ней, я достану страсть из пекла
И восстану вновь из пепла для тебя…
Карен Кавалерьян

1
Все-таки удивительная штука – жизнь! Просто невероятно, как часто нам приходится совершать поступки, которые еще недавно мы полагали для себя в принципе невозможными… Произнести: «Нас ждет работа», когда еще пару часов назад тебе казалось, что скорее Ад замерзнет, чем ты вернешься в семейный бизнес… Выстрелить в родного отца, хотя ты лучше бы пустил себе пулю в висок, лишь бы не причинить боль ему или Дину… Тайком сбежать из мотеля посреди ночи, бросить брата одного, в то время как ты клялся себе, что больше никогда этого не сделаешь…
Ствол кольта вошел в отверстие на стене склепа, и части пентаграммы, заменявшей замок, как и много лет назад пришли в движении. Выпустив рукоять, Сэм вытер ставшую вдруг влажной ладонь о ткань джинсов и отступил на пару шагов назад, наблюдая, как медленно, пядь за пядью, открываются Дьявольские Врата. Очередная насмешка судьбы – когда-то он убил за это человека! По крайней мере, так Сэм тогда думал, сам еще не осознавая, что все эти странности и недомолвки, сводящие его с ума с момента пробуждения на залитой кровью кровати в Холодном Дубе, уже сложились у него в голове в единую картину. Джейк был первопричиной всего, и он должен был умереть…
Это стало началом! Конца? А может просто чего-то нового?.. Сэм не решил до сих пор. В любом случае, он изменился. Как того хотела Руби. И совсем не так, как рассчитывал Дин! Но брат покинул его, и у Сэма больше не осталось сил бороться со своей судьбой. Получеловек-полудемон… или полуангел, если вспомнить, что все высшие демоны были когда-то Детьми Света… В свое время Азазеля лишили крыльев именно за эксперименты по смешению крови ангелов и людей, но прошло несколько тысячелетий, и желтоглазый черт снова взялся за старое.
Что ж, Нефилимов не зря считали опаснейшими существами во всех трех мирах! Сейчас при упоминании Сэмюэля Винчестера вздрагивали не только обитатели Преисподней, но и небожители Райских Кущ. А про Землю и говорить не приходилось. Одни считали его Антихристом, другие Мессией, но даже при том, что демоническая война мир смертных почти не затронула, вряд ли на планете остался хоть один человек, не слышавший имя бывшего истребителя нечисти, а ныне предводителя сил Сопротивления… Темного Сопротивления, состоявшего из лояльных людям сверхъестественных существ – единственного оплота на пути у армии Лилит. От охотников, не пожелавших смириться с новым положением дел, в этом сражении оказалось мало толку – большинство из них просто перебили по одиночке, ну а Силы Света, как обычно, заняли позицию стороннего наблюдателя, собираясь вступить в игру только, если мир действительно окажется на грани Апокалипсиса. Наивные! Сэм сделал все, лишь бы не оставить им ни единого шанса вмешаться в ситуацию. У Винчестера имелись собственные планы на будущее трех миров, и он был здесь в своем праве, сделав за Архангелов всю грязную работу…
Врата распахнулись. На этот раз не было ни потустороннего гула, ни порывов раскаленного ветра, сбивающего с ног. И, что самое странное, ни одной чертовой твари, только и ждущей, как бы поскорее вырваться из места, которое все знакомые Сэму демоны ненавидели и боялись гораздо больше, чем самые богобоязненные грешники. Обретя Силу, Винчестер вспомнил все, что делала и говорила демоница, когда-то вселившаяся в его тело, но фраза «это как тюрьма из кости и плоти, крови и страха» долго была для него пустым звуком. До тех пор, пока, упражняясь в телепатии, он не заглянул в мысли Руби! Его верная помощница помнила не только «Ад для демонов», о котором с такой экспрессией разглагольствовала Мэг. Проведя в Преисподней несколько веков, Руби так и не смогла забыть, что значит быть человеком. Но платой за эту частичку себя прежней стали воспоминания, заглянув в которые, Сэм едва не лишился рассудка. И даже не от ужаса, охватившего его при виде того, что человеческий разум и осознать-то не в состоянии – от мысли, что Дин сейчас проходит через нечто подобное. Из-за него!
Сэм думал, было больно, когда Дин снова и снова умирал у него на руках в той бесконечной череде вторников. Ему казалось, что сердце вырвали из груди, после того, как в среду история повторилась, но время не замкнулось в кольцо, и он не проснулся под душераздирающие звуки «Азии». Вот только оказалось, что это была призрачная, фантомная боль, из тех, что терзает ампутированную конечность и кажется ужасной и невыносимой лишь до тех пор, пока не столкнешься с болью настоящей. Под тяжестью которой ты даже дышать не можешь, не то, что двигаться, думать, ненавидеть и, тем более, кому-то там мстить!
Когда Дин умер в первый раз, Сэм не жил – существовал, действуя, как робот, запрограммированный на одну единственную цель – найти и уничтожить Фокусника. Он весь словно закаменел от боли, укрылся от мира за высокими стенами, какие и не снились его отцу и брату, мастерам прятать свои истинные чувства даже от самих себя. Но тогда это было просто защитной реакцией, попыткой не сойти с ума и сохранить настоящего себя до того момента, когда Дин вернется, и они снова будут вместе. Потому что в глубине души Сэм продолжал верить, что это всего лишь очередная жестокая шутка мстительного Локи, и что, отыскав проклятого полубога, он сможет заставить его все исправить!
Удивительно, как быстро потом разлетелась на куски ледяная броня, под которой Сэм все эти бесконечно долгие месяцы прятал свою душу. Короткое объятие в номере мотеля было даже не в счет. В тот момент он еще не поверил до конца, что Дин снова с ним, не отошел от шока, по-прежнему пребывая в глухом, вязком оцепенении, спасавшем его последние полгода. И только вечером, когда проклятый городишко остался в сотне миль позади, Винчестера-младшего, наконец, отпустило. Это было все равно, что отходить от наркоза – боль, так долго запертая глубоко внутри, обрушилась на Сэма с удвоенной силой, его затрясло, из глаз хлынули беззвучные слезы. Видимо, это выглядело действительно жутко, потому что не на шутку перепуганный Дин, начисто забыв о своей идиосинкразии «сопливых моментов», сам притянул брата в объятие и, как лет двадцать назад, ласково гладил его по волосам и шептал на ухо разные глупости, пока Сэм не затих, уткнувшись носом в основание его шеи, совершенно опустошенный. Так они и уснули – обнявшись, вдвоем на одной кровати, и той ночью впервые за долгое время сон братьев был спокойным и глубоким, а кошмары обходили их стороной.
Но Винчестеры есть Винчестеры, и на следующий день оба, естественно, сделали вид, что ничего особенного не произошло. То есть Сэм, может, и был бы не против сохранить подобную близость – это непередаваемое ощущение родного тепла, чувство защищенности, любовь, сквозящую в каждом прикосновении дорогих рук… все те вещи, которых в их эмоционально ущербном семействе он был лишен даже в детстве, и которых ему так не хватало после смерти Джесс. Но Дин скорее перекрасил бы Импалу в розовый цвет, чем позволил короткой слабости взять верх над своими принципами. Наоборот, словно испугавшись этого нехарактерного для него всплеска эмоций, Винчестер-старший еще глубже забился в свою раковину, сведя любые тактильные контакты между братьями к необходимому минимуму. Иногда, правда, Сэму казалось, что Дин делает это через силу, каждый день переступает через самого себя, лишь бы удерживать брата на расстоянии. Только месяцы спустя младший Винчестер понял, что так оно и было. Что Дин просто боялся за него! Братья и так уже стали друг для друга целым миром, смыслом существования, единственной константой в том хаосе, в который превратилась их жизнь. В прошлый раз гибель Дина едва не стоила Сэму рассудка, и Винчестер-старший прекрасно понимал, что, если они позволят себе сблизиться еще больше, его неизбежная смерть убьет брата куда вернее, чем удар ножом в спину. И он снова принес себя в жертву! Отказался от того, что в те дни, когда его время утекало песком сквозь пальцы, было ему нужнее, чем воздух.
А потом отпущенный им год закончился, и Дин сам вышел навстречу Адским Гончим, оставив бьющегося в истерике брата под «бдительным присмотром» Руби. Накануне они все обсудили, и Сэм, выглядевший так, словно в Преисподнюю предстояло отправиться ему, а не Дину, даже нашел в себе силы пообещать старшему брату, что отпустит его. Без крика, слез и каких-нибудь глупых выходок вроде попытки поймать дьявольских питбулей в перенастроенный Ключ Соломона или загородить от них Дина собственным телом… Просто даст брату уйти!
Но когда роковой час все-таки настал, Сэм, вполне ожидаемо, этого сделать не смог. Именно поэтому Дин и вызвал Руби – никто другой полностью слетевшего с нарезки Винчестера все равно не удержал бы, а вырубить младшего брата в такой момент у него просто рука не поднялась. Вероятно, Дин предпочел бы уйти ночью, тайком – что угодно, только бы избежать невыносимого для них обоих прощания. Но Сэм, опасаясь чего-то подобного, последние несколько суток даже глаз не смыкал. Он вообще не мог ни спать, ни есть, ни говорить – ничего, кроме как смотреть на старшего брата. Дин, первые дни еще пытавшийся его встряхнуть убойным сочетанием уже откровенно плоских шуток и нотаций на тему «Сэмми-ну-нельзя-же-так-возьми-себя-в-руки», в конце концов, сдался, привычно пошел у младшего на поводу, и в результате оба оказались лицом лицу с тем, чего боялись больше всего на свете.
Нет, вначале все было не так уж и плохо. Явившаяся Руби непривычно тихо сидела в уголке, Дин, пряча глаза, не очень успешно пытался зубоскалить, попутно протаптывая на ковре дорожку, а Сэм, больше похожий на зомби, чем на живого человека, молча переводил совершенно безумный взгляд с брата на часы, висевшие на стенке гостиничного номера, и обратно. И все равно момент, когда время Дина истекло, он умудрился пропустить. В отличие от самого Дина! Винчестер-старший пробормотал какую-то фаталистическую чушь в духе той речи, что он толкнул в больнице два с половиной года назад и направился к дверям. Вот так просто! Не сказав даже «прощай», но зато бросив на брата свой фирменный короткий взгляд исподлобья, поведавший Сэму гораздо больше, чем все их так называемые разговоры по душам, старательно саботируемые Дином весь прошлый год.
И если до этого момента Сэм еще пытался сохранять какое-то подобие самообладания, то стоило ему увидеть, как в родных зеленых глазах мечутся, сменяя другу друга, страх, боль, сожаление, звериная тоска и просто отчаянная, всепоглощающая, безоглядная любовь, и его нервы все-таки не выдержали. Дальнейшие события слились в один непрерывный кошмар. Измученное сознание, оказавшись в опасной близости от безумия, воспринимало реальность фрагментарно, зато болезненно, ослепительно четко. Сэм едва ли помнил, как Дин скорее выбежал, чем вышел из номера, а он сам с невнятным криком рванулся следом, не понимая даже, что собирается делать – то ли встать между братом и Адскими Гончими, то ли оглушить его, забросить в Импалу и гнать, гнать без остановки, надеясь, что им повезет больше, чем той докторше из бара «Ллойд»… А может, просто вцепиться в Дина, прижаться к нему и больше не отпускать, а там будь, что будет… Сэм, правда не помнил!
Зато подозрительно влажные глаза Руби, перехватившей его на полдороге, и не дающее вздохнуть кольцо ее нечеловечески сильных рук почему-то осели в памяти намертво… И еще Дин, внезапно возникший в дверях с видом человека, осознавшего, что чуть не совершил ужасную, непоправимую ошибку. Впервые в жизни он не скрывал бегущих по лицу слез, и Сэм, совершенно оглушенный этим зрелищем, замер, невольно перестав вырываться из железной хватки Руби. Но демоница сама отпустила его, словно только этого и ждала, а потом, так и не успев ничего понять, Винчестер-младший оказался вдруг в сокрушительном, сметающем все прежние табу объятии брата. С таким отчаянным надрывом Дин не обнимал его даже в Холодном Дубе, хотя это непонятное выражение, похожее одновременно на невыносимую муку и ненасытную жажду, мелькало в зеленых глазах еще тогда. Правда, Сэм, слегка дезориентированный после воскрешения, в тот момент особого значения этому не придал, а потом, узнав о своей смерти и сделке Дина, просто списал все странности в поведении брата на пережитый им шок. У Винчестеров вечно все было не как у людей, а уж у Дина и подавно.
Но сейчас, задыхаясь от боли и бессилия, до синяков стискивая плечи брата и с силой прижимаясь лбом к его лбу, Сэм понял, что чувствует то же самое. Желание врасти плотью в плоть, душой в душу, затеряться в Дине, пропасть. Потому что он – это твоя жизнь! Воздух, которым ты дышишь… вода, которую ты пьешь… земля под твоими ногами… огонь, согревающий тебя во тьме… И когда его дыхание опаляет твое лицо, ладони обхватывают виски, а большие пыльцы поглаживают скулы, когда ты не знаешь чьи слезы чувствуешь на языке, свои или Дина, внутри прорывает какую-то плотину.
Уже ничего не страшно – здесь и сейчас запретов нет! Больше не надо идти по тонкому льду, ломать себя и сходить с ума от мысли, чего тебе может стоить неверный шаг. Любовь не бывает неправильной… И едва губы младшего Винчестера касаются щеки брата, собирая с нее соленые капли, как Дин судорожно выдыхает и буквально впивается в рот Сэма в каком-то диком, безумном подобии поцелуя, пронзающем тела обоих, сродни хорошему удару молнии.
На ногах они удержались только потому, что цеплялись друг за друга, словно за спасательный круг. В соленом привкусе слез на языке появился металлический оттенок, когда Дин властно, словно ставя клеймо, прикусил губу брата, как будто печатью заверяя, что младший принадлежит только ему. Но боли Сэм не почувствовал, она просто потерялась в невообразимом водовороте ощущений, бросавшем его из самого черного отчаяния от неизбежной невосполнимой потери на вершину счастья, пропитанного осознанием, что здесь и сейчас он сжимает Дина в своих объятиях… целует его. И ничего неестественного в этом нет, потому что на настоящий поцелуй происходящее, действительно, походило мало. В их наполненных сладкой горечью прикосновениях не было никакого сексуального подтекста – только ошеломляющее ощущение близости, полного единения с любимым, самым дорогим на свете человеком. И еще – жажды, сумасшедшей, неутолимой, когда пьешь родные губы, словно живую воду, и никак не можешь насытиться. Когда любовь заслоняет собой весь мир, становится им, забирая тебя без остатка, и уже не имеет значения, что будет потом, главное – вот этот самый момент, когда время остановилось для вас двоих…
Но в следующее мгновение Дин вдруг вырвался из объятий брата, оттолкнул его так, что Сэм едва не упал – резко, почти грубо, и, воспользовавшись секундным замешательством младшего, снова растворился в ночи, на этот раз окончательно. Совершенно забытая Винчестерами Руби настороженно шевельнулась в своем углу, видимо, готовясь удерживать своего подопечного от очередной попытки кинуться вслед за братом, но вместе с Дином Сэма, казалось, покинули остатки воли и сил. Колени подогнулись, и он, рухнув на пол, завыл, тихо и отчаянно, как смертельно раненый зверь.
А потом, когда слезы иссякли, наступила апатия. Полная. Целыми днями Сэм просто лежал на кровати, чувствуя, как тонет, все глубже и глубже погружается в бездонные черные воды. Пытаясь укрыться, спастись от невыносимой боли, раздирающей душу напополам, он ушел в себя, так основательно закрылся в своей скорлупе, что перестал ощущать что-либо вокруг. Сэм ел, когда Руби приносила ему еду, спал по несколько часов в неделю, если тело, оказавшееся на грани нервного истощения, требовало сна, но ни на какие внешние раздражители не реагировал.
Ни вопли взбешенной демоницы, ни увещевания приехавших Бобби и Элен не доходили до его закуклившегося сознания, и в разговорах людей все чаще стали звучать слова «кататония» и «психиатр». Руби, правда, рычала, что здесь поможет только шоковая терапия, и в результате как раз ее Сэму и устроила. Бедняга мгновенно вышел из прострации, когда эта сумасшедшая девица затащила его в комнату, посреди которой был устроен какой-то очень странный алтарь для вызова духа, а из центра пентаграммы взирал на сына своим коронным пылающим взглядом призрачный Джон Винчестер!
Сэм и понятия не имел, что существует обряд, чтобы призвать душу умершего, покинувшего этот мир по всем правилам. И уж тем более, ему бы и в голову не пришло, что нечто подобное может провернуть выходец из Преисподней. Но Руби была во всех отношениях необычным демоном. А еще, как выяснилось, она успела неплохо познакомиться с Джоном за тот год, что он провел в Аду, и Сэму оставалось только гадать, как его будущая наперсница умудрилась убедить самого бескомпромиссного человека их всех, что он знал, в своих добрых намерениях. Зато между двумя проклятыми душами возникла своего рода связь, которая, наряду со сверхъестественной Силой, присущей Руби, и позволила ей вызвать с того света обретшего, в общем-то, покой Джона.
Как демоница сказала потом Сэму, он и сам мог провести подобный ритуал, но для этого ему пришлось бы сначала принять и научиться контролировать свои способности, а на тот момент младший Винчестер был еще весьма далек от того, чтобы смириться с тем фактом, что в его жилах течет кровь Азазеля. Впрочем, даже когда Сэм решил, что больше не будет бегать от своей судьбы, и вообще, дареному коню в зубы не смотрят, ему понадобилось немало времени, чтобы подчинить себе этот, так называемый, Дар. Обрести контроль над видениями и теми способностями, что первыми проявились у других «паранормальных детишек», и то оказалось очень непросто, ведь по своему происхождению эта Сила, что ни говори, была Темной, а Сэм, в отличие от Эвы и Джейка, хотел стать ее хозяином, а не рабом. А уж для того, чтобы сравняться в мощи с Лилит, ему и вовсе понадобилось не одно десятилетие.
Если бы не помощь Руби…Ну, и отца, конечно! Оказалось, что, даже будучи мертвым, Джон Винчестер ни на йоту не утратил своего особого таланта всего за каких-то полминуты доводить младшего сына до белого каления. В будущем, если Сэму приходилось испытывать подобное бешенство, вокруг него обычно начинали летать и взрываться предметы, в радиусе нескольких миль отрубало электричество, а по всему штату начинались ураганы.
Но в тот момент именно это, как оказалось, и было ему нужно – хорошая эмоциональная встряска. Джону не понадобилось долго орать на сына, чтобы достучаться до него, Сэм пришел в себя только от одного его вида. А поскольку выражений Винчестер-старший нарочно не выбирал, удивление и радость от встречи с отцом быстро сменились диким желанием вцепиться ему в глотку. Как будто Сэм и без него не знал, что своим поведением предает Дина, делает его жертву напрасной! И что, окажись брат на его месте, он никогда бы не сдался. Это ведь не по-винчестеровски – останавливаться на полпути! И что с того, что дух Дина в Преисподней, а его тело растерзали Адские Псы?! Разве это повод опускать руки? Можно подумать, Сэм своими глазами не видел, как души выходят из Дьявольских Врат и устремляются к Свету! Да, кольт потерян, и вообще это не вариант – ему и с первой армией демонов до конца жизни не разобраться. Но неужели не найдется другого выхода, иного шанса на спасение? Дин бы нашел…
Слова били, как пощечины, и тем больнее, что все, сказанное ему отцом, было правдой… Сэм сжимал кулаки, до хруста стискивал зубы, давясь от ярости и обиды, но продолжал молча слушать, лишь изредка выдавливая из себя: «Да, сэр». Он знал, что заслужил каждое резкое слово, каждый упрек, а потому просто стоял и смотрел в пол, дожидаясь пока головомойка, устроенная ему отцом, наконец, закончится. Когда Джону не возражали, он обычно выдыхался довольно быстро, тем более, что на сей раз старший Винчестер был далеко не так рассержен, как хотел показать, а показательный разбор полетов имел место исключительно, чтобы вправить мозги на глазах угасающему младшему сыну. Надо сказать, Джону это удалось на все сто, и если Сэм и сожалел о чем-то, так это о невозможности пересечь границу пентаграммы и, обняв отца, поплакать у него на плече. Впрочем, момент прощания и без того получился достаточно «сопливым». Видел бы их тогда Дин…
А стоило Джону уйти, как за тепленького, что называется, Сэма всерьез взялась Руби. И миндальничать демоница с ним тоже не стала! Началось все, правда, с довольно пафосной и, чего уж там, банальной нотации на тему: «Разве этого хотел бы для тебя Дин?», а когда должной реакции не последовало, плавно перетекло в уже знакомые младшему Винчестеру рассуждения о роли, которую ему предстояло сыграть в набиравшей обороты войне. Но вот беда, после пропесочивания, устроенного Сэму отцом, благо всего человечества волновало его в последнюю очередь, тем более, что как раз такого будущего Дин для него не хотел точно. О да, брат не раз говорил, что после его смерти Сэм должен продолжать борьбу, но это было лишь очередной уступкой судьбе, не устававшей испытывать Винчестеров на прочность. Благодаря Руби у Дина не осталось никаких иллюзий относительно пути, предназначенного его младшему брату с того рокового дня осенью 1983 года, и он прекрасно понимал, что Силы Зла никогда не оставят Сэма в покое, желая либо уничтожить, либо сделать пешкой в своей игре.
Кстати, именно это и попыталась вбить в голову Винчестера-младшего Руби, когда поняла, что альтруистическое «спасать людей, истреблять нечисть» на него больше не действует. От судьбы не убежишь, так прекрати рефлексировать и наберись мужества взглянуть ей в лицо! Самый яркий и талантливый в последнем поколении Нефилимов, ты был рожден для этого – быть лидером, вести за собой… людей, демонов... неважно. Это не значит, что твоя судьба предопределена, наоборот, ты и только ты обладаешь возможностью ее изменить! Подобные тебе наделены способностью влиять на события, играть на одном поле с великими мира сего. Так заставь их считаться с собой! Что не положено быку, дозволено Юпитеру. Прими себя таким, каков ты есть на самом деле, обрети Силу, и рано или поздно ты сможешь бросить вызов тем, кто пытался сделать из тебя жалкую марионетку... тем, кто на самом деле лишил тебя брата! Встреча с демоном Перекрестка ни на шаг не приблизила тебя к тому, чтобы заполучить контракт на душу Дина, потому что тогда ты был слишком слаб, чтобы рассчитывать на что-то большее, чем еще одна сделка. Красноглазая даже не поверила, что ты и в самом деле пустишь ей пулю в лоб! Сейчас никто не принимает тебя всерьез, Винчестер, но, разрушив адский замысел и уничтожив Лилит, ты сможешь сам диктовать условия этим любителям поиграть чужими судьбами! И, может быть, однажды получишь шанс вытащить душу брата из Преисподней…
Так оно и началось – легендарное противостояние верховной демоницы Лилит и экс-охотника за нечистью Сэмюэля Винчестера. Его крестовый поход против Тьмы, имевший целью спасти отнюдь не все человечество, как полагали многие, а лишь одну единственную душу, ту самую, что была для несостоявшегося Антихриста и Мессии поневоле дороже целого мира со всеми его обитателями! Со временем, правда, эта война перестала быть для него исключительно личным делом – все-таки где-то в глубине души он по-прежнему оставался радеющим о всеобщем благе сентиментальным Сэмми Винчестером. В груди навсегда поселился тугой узел тоски и горечи, но боль потери, первые несколько лет тупой пилой рвущая сердце, постепенно ослабила свои ледяные тиски… Конечно, Сэм изменился – резко, разительно, с каждым днем все сильнее напоминая отца. Канул в прошлое милый «щенячий» взгляд, прежняя очаровательная улыбка стала на его лице слишком редкой гостьей. И он больше не колебался ни секунды, если для уничтожения армии демонов и спасения сотни человек требовалось убить одного невинного. Но это не значит, что потом его не мучили кошмары! И что ради сохранения нескольких жизней он не совершал, как и раньше, разные самоубийственные глупости, вроде схватки с полусотней демонов, и все, лишь бы отбить у них кучку полумертвых вампиров, отказавшихся присягнуть на верность Лилит…
Время шло, война набирала обороты. Чаша весов постепенно склонялась в пользу Сэма. И чем дальше, тем чаще он стал задумываться, что же будет, когда он все-таки развеет в пыль адские легионы, и встретится лицом к лицу с демоном, заполучившим договор на душу его брата.
Допустим, ему удастся забрать и уничтожить чертов контракт… Но Дин мертв! Растерзан много лет назад Адскими Псами… Да, его дух избавится от мук и обретет свободу, и, казалось бы, чего еще можно пожелать?.. Вот только Сэм хотел не просто спасти Дина! Он хотел вернуть его. Назад, к себе, в свою жизнь… И в свои объятия, неосмотрительно брякнула однажды язва Руби, подслушав слишком «громкие» мысли еще не овладевшего тогда ментальной блокировкой Винчестера. Злиться, обижаться или изображать оскорбленную невинность, как он сделал бы еще недавно, Сэм не стал. Убить, правда, тоже не убил, и даже пол мерзавкой не подмел, хотя удержать под контролем телекинез в этот момент было очень и очень не просто. Нет, он отомстил более тонко – «бросил» в Руби картинкой-воспоминанием о том, как она унижалась, прикидываясь влюбленной в свою бывшую госпожу. Фокусы Энди оказалось освоить совсем несложно, а склонная к жестоким и глупым шуткам демоница, на взгляд Винчестера, получила как раз по заслугам. Не будет в следующий раз нести всякую чушь…
Ведь чушь?! Или нет?.. До их безумного, похожего на маленькую смерть поцелуя Сэм и в самом деле никогда не задумывался о Дине в таком смысле. Да, он признавал, что брат красив и сексуален, в конце концов, глаза-то были при нем, а уж харизма и обаяние старшего Винчестера вообще не могли никого оставить равнодушным, будь то женщина или мужчина, шлюха или монах. Но это всегда было чисто абстрактным восхищением, где-то семейной гордостью, а иногда и легкой, беззлобной завистью… О, и еще – раздражением, потому что с годами всеобщее внимание сделало Дина невыносимо самодовольным типом, не говоря уже о том, что, наблюдая его замашки мартовского кота, Сэму временами, и правда, хотелось выколоть себе глаза. Это что же, была ревность? Да нет, просто бред какой-то! Они же братья. Это было бы… неправильно? Опомнись, Винчестер, о каких правилах может идти речь, когда твой мир рушится у тебя на глазах?! И потом, подумаешь, поцелуй… В нем не было ни страсти, ни нежности, лишь неистовое желание слиться воедино, словно только это и могло удержать их обоих на краю пропасти. Не удержало… Но Сэм собирался попытаться вновь. Поставить Землю, Ад и Небеса с ног на голову, но вернуть себе брата.
А об истинной природе своих чувств он подумает потом, когда они снова будут вместе. Ведь еще неизвестно, что скажет по этому поводу сам Дин. Не то, чтобы младший Винчестер собирался и дальше позволять брату единолично определять их отношения. У Дина всегда были крупные проблемы с признанием собственных чувств, а непроходимое упрямство и маниакальная жажда защищать Сэма даже от самого себя могли завести его в этом самоотрицании очень далеко. Как говорится, плавали – знаем…
С другой стороны, именно Дин первым поцеловал Сэма! А тот ответил. Так что следующий ход снова за страшим братом…
Теперь, главное, его вернуть. Для начала – просто вернуть, ведь способ уже найден, а с объятиями они разберутся позже. Когда закончатся годы ожидания, и они снова будут вместе… Когда Сэм сделает свой последний шаг по дороге длинной в целую жизнь и выполнит, наконец, обещание, данное брату на этом самом кладбище двадцать пять лет назад. И плевать, какой ценой!
Вынув кольт из «скважины», Винчестер повернулся к своим спутницам и перебросил револьвер Руби:
– Не ждите меня! Если все получится, то я вернусь другим путем, если же нет… – он криво усмехнулся, – надеюсь, Самаэлю понравится очередной Апокалипсис.

TBC