Перекресток

В Индиане, Сэм чистит зубы в очередном номере мотеля с грязными окнами, залитыми светом фар с очередного шоссе.

Сэму – шестнадцать: весь - длинные ноги и руки, волосы, скрывающие глаза. Дин дремлет, пытаясь, несмотря на помехи, слушать футбольный матч. На эту ночь отец оставил их здесь.

- Дин, - говорит Сэм сквозь пену.

Дин сонно показывает ему зубы. У него глаза полузакрыты. Сэм тощий, слишком высокий, его локти похожи на лезвия. Сэм исчезает в ванной, сплевывает, возвращается.

- Давай прогуляемся. Давай. Выйдем отсюда.

Сэм улыбается мятно-белой улыбкой, от которой у Дина болит голова.

- Нельзя, - отвечает Дин, округляя глаза. Сэм уже это знает. На подоконнике - дорожки из соли, отсвечивающие голубым и красным, когда мимо проезжает полицейская машина, визжа сиреной. – И вообще, ты уже зубы почистил.

Сэм забирается на кровать и толкает Дина в плечо. Садится на колени рядом с Дином.

- Ну, еще раз почищу. Давай. Там, дальше по улице, есть бар. Сходим туда и вернемся раньше него. Он и не узнает.

Это - измена. Дин хватает Сэма за запястье, выворачивает ему руку достаточно сильно, чтобы Сэм сжал губы от боли.

- Нет.

Игру почти не слышно из-за помех и смутно пробивающейся песни мариачи. Сэм слегка перемещается в сторону и упирается коленом Дину в живот, надавливая, пока Дин не отпускает руку и не скидывает его. Сэм растягивается рядом, словно сломанная игрушка, и мрачно смотрит на Дина из-под влажных волос. Дин вздыхает.

Сэм не сдастся, потому что Сэм не умеет сдаваться. Дин проводит остаток вечера, парируя его продуманные атаки, заранее знает, как ударит Сэм: снизу - правой, резко и сильно – левой. Он прижимает Сэма к кровати за плечи, видит, как тот трясет головой, напрасно пытаясь откинуть с лица влажные пряди волос. Глаза Сэма – странного осеннего цвета, для которого у Дина нет названия.

Дину ужасно хочется пойти с Сэмом в тот бар. Он мог бы научить Сэма пить спиртное залпом, мог бы вцепиться в рубашку Сэма и безвозвратно измять ткань. Мог бы сыграть в пинбол или в бильярд и позволить дыму затуманить разум. Мог бы отнести Сэма домой на спине.

Но отец сказал им остаться. Сэм такой теплый под ним, вонзает пальцы в его руки, пахнет дешевым шампунем и зубной пастой. Дин ощущает его неповиновение как болезнь, задается вопросом, откуда оно взялось. Сэм провел первые четырнадцать лет своей жизни, пытаясь быть таким, как Дин. Теперь Сэм просто пытается быть лучше него.

Дин поднимается, забирается обратно на другую кровать, ложится и смотрит в потолок. Боковым зрением он видит, как встает Сэм - смущенная, темноволосая тень в форме Сэма.

- Что?

- Ложись спать, Сэмми.

- Да пошел ты, Дин.

Дин, смеясь, закрывает глаза.

*
В лесах на севере штата Нью-Йорк, в белом сердце зимы, Джон оставляет своих сыновей в забегаловке и говорит им, что они должны быть там, когда он вернется. Дин машинально отвечает «есть, сэр», игнорируя напряженное, многозначительное молчание Сэма.

Снаружи растут сугробы, под ними уже не разглядеть машин и почтовых ящиков. Нельзя выпускать людей на улицу в такую погоду. Сэм замер напротив Дина, сложив руки на столе. Сэм по натуре нетерпеливый, под его кожей бурлит энергия, но он хорошо вымуштрован. Не шевелитесь. Шагайте неслышно. Не издавайте ни одного гребаного звука, мальчики.

Дин пьет кофе и лениво флиртует с официанткой, обеспечивая ее благосклонность на случай, если им придется остаться здесь на всю ночь. Такое раньше случалось.

- У тебя есть карты? – спрашивает Сэм.

Дин проверяет карманы, качает головой.

- Великолепно.

Сэм плюхается обратно на сиденье, и виниловое покрытие издает скрип.

Сегодня вечером мир снаружи находится во власти призраков индейцев - босых на снегу, с черными волосами, промокшими от крови. Дин провел этот день в библиотеке вместе с Сэмом, исправлявшим свое произношение ирокезских имен. От порезов бумагой у него зудят кончики пальцев, а Сэм совсем рядом.

- Почему мы не могли пойти с ним?

Дин, вздыхая, слегка пожимает плечами, выстукивая пальцами импровизированное соло.

- Мы ему в этот раз не понадобились.

Сэм хмурится - тонкое лицо и сонные, полузакрытые глаза. К уголку его рта прилипли сахарные песчинки.

- Он всегда говорит, что нам надо держаться вместе, а потом просто уходит без нас.

- Прекрати, - говорит устало Дин.

- Заставь меня.

Дин моргает. Сэм на секунду обнажает полоску белых зубов. Дин ухмыляется, пинает Сэма под столом.

- Ты такой отстой.

Сэм пинает его в ответ, и у Дина на голени остается синяк. Сэм упирается коленом в колено Дина, достает ручку и рисует основание виселицы на бумажной салфетке. Дин начинает угадывать с гласных, и под рукой Сэма черта за чертой рождается маленькая обреченная фигурка.

Дин сосредотачивается на остром колене Сэма, его длинных пальцах и сахарных песчинках на его лице. Их отец, возможно, умирает или уже мертв, где-то там, посреди безумной ночи, но мысль об этом сейчас далеко, и Дин способен очень хорошо притворяться, будто верит, что смерть – это не конец всему.

От бури он словно очищается, все его тело немеет. Дину снится Сэм со снегом в волосах и синими от холода руками - дрожащими, оставляющими скользкие ледяные дорожки на шее Дина. Уронив голову на руки, он просыпается на словах Сэма: “эй старик, эй, Дин”, чувствуя, как Сэм медленно водит большим пальцем по его лбу.

*
Сэм истекает кровью.

За окном машины пролетает Айова или Небраска: Дин не знает, пересекли ли они границу. Слишком темно, ему не удается разглядеть. Сэм истекает кровью. Дин кричит Джону:
- Съезжай на обочину, папа, ради бога!

Джон этого не делает. Они едут так быстро, что корпус машины дребезжит, словно норовя развалиться. У Сэма порвано плечо. Темная кровь превращает лохмотья его синей рубашки в черные. Из-за крови руки Дина скользят, он ослабляет хватку. У Сэма закатываются глаза, он всхлипывает сквозь зубы, его пальцы слабо царапают Дину грудь. Сэм - в руках Дина на заднем сидении, и Дин пытается ладонями удержать кровь, чувствует, как Сэм дергается и стонет, как Сэм впадает в болевой шок - словно уходит под воду.

Дину нужно, чтобы отец остановил машину. Они спасаются бегством; возможно, их преследуют. Демон в кукурузе. Кровь Сэма - на горле Дина, горячая, как монетки, оставленные у огня.

- Пожалуйста, папа, мне нужно его зашить, пожалуйста.

В больницу, во имя всего святого, пожалуйста. Потому что Сэм совсем посерел и от боли еле дышит. В больницу, хотя бы на этот раз, даже если они спросят удостоверение личности, даже если там будут копы, потому что Сэм. Вполне возможно. Умирает.

Но Джон только увеличивает скорость, говорит Дину хриплым голосом, что ему придется сделать это прямо там, они не могут остановиться. Джон кидает Дину аптечку, в зеркале заднего вида отражаются его глаза - огромные, испуганные. Дин матерится на него еле слышно, прижимается лицом к лицу Сэма и шепчет:
- Все будет хорошо, Сэмми, лежи спокойно.

Он срывает с Сэма остатки рубашки, чувствуя ярость при виде крови на его бледном животе. Демон в кукурузе, нечто с когтями и медными зубами, руками-крыльями, дикими лунными глазами. Набросилось на Сэма из-за стеблей и сшибло его, терзало его. Дин стрелял в это серебром, пока не щелкнуло опустевшее ружье, бросился на колени в мягкую грязь рядом с телом Сэма.

Дин зубами открывает аптечку. Слишком темно. Он не может это сделать. Сэм стонет, зовет его по имени, дин, дин. Дин бездумно целует Сэма в здоровое плечо. 120 миль в час, кричит Джон с переднего сиденья, поторопись, он потерял слишком много крови.

И Дину хочется прокричать ему в ответ, откуда, блин, ты знаешь? Его руки соскальзывают, намоченные красным, и он не может сдержаться.

Сэм дрожит. Дин говорит ему снова и снова: “Все будет хорошо, я с тобой, мы выберемся”, - с иглой между зубами и невидимой нитью, от которой у него немеют пальцы.

Сейчас Сэм не выглядит на свои шестнадцать. Восьмилетний – в том, как прикусывает нижнюю губу. Семидесятилетний – в смирении в его глазах. Четырнадцатилетний – в том, как дрожит его рука, когда он хватается за шею Дина, перед тем как потерять сознание.

*
В Юте они пытаются пожить несколько недель спокойно, и Дин с Сэмом идут в зал игровых автоматов. Там пугающе чисто. Сэм все еще любит гонки, а Дин этого не понимает, ведь за два четвертака они могли бы часами играть в Area 51.

Впрочем, ему нравится, как выглядит Сэм во время гонок: съежившись, давит на педали своими длинными ногами, руки с ободранными костяшками крепко сжимают руль. В зале игровых автоматов мерцающее освещение, и Сэм выглядит как герой фантастического фильма.

Они пьют колу в кафетерии, и Дин чувствует себя не в своей тарелке. Здесь - нормальные подростки с нормальными семьями. Сэм пристально рассматривает прохожих - будто мысленно делает заметки.
- Нам надо почаще так делать, - говорит Сэм.

Дин бросает на него слегка озадаченный взгляд. Это - каникулы, такое не может стать рутиной.

- Чувак, ты серьезно?

Сэм смотрит вниз на свою газировку.

- Да.

Он насупливает брови так, как когда ему было двенадцать и он скорее отрубил бы себе руку, чем выставил бы себя дураком перед Дином.

Дин качает головой и взъерошивает ему волосы. Сэм уворачивается от его руки. Они играют до тех пор, пока у них не кончаются деньги. Всего за четыре часа они истратили столько денег, сколько хватило бы на шесть недель быстрорастворимой лапши, и Дин берет с Сэма торжественное обещание не говорить об этом отцу.

На стоянке воздух морозный и сухой, с острым запахом щелочи. Сэм прячет руки под мышками и втягивает голову в плечи. Когда они подходят к машине, Сэм, дрожа, вваливается внутрь.

- Блин, Дин, отопление.

- Блин, Сэмми, дай мне пару минут.

Он достает из-за ремня пистолет, кладет его в бардачок, поправляет зеркала и заводит машину, мельком бросая взгляд на Сэма:
- Пристегнись.

Когда они возвращаются обратно в номер мотеля, их отца там нет. Есть записка: лечь спать и приготовиться к тренировке на рассвете. Джон сегодня вечером не вернется - и не сказал, где будет. Дин больше его не спрашивает, ему не очень-то хочется знать.

Они все еще спят в одной постели, потому что в номерах мотелей - только две кровати, и Сэм лежит и рассказывает истории в темноте. Дин не может найти, что бы такое посмотреть по телевизору, и не может заставить Сэма заткнуться. Сэм дотрагивается до руки Дина, когда хочет привлечь его внимание. Дин засыпает, странным образом осознавая, что кончики пальцев Сэма касаются его выступающих вен.

Он не сразу замечает, как рука Сэма перемещается с его предплечья на его живот и неуверенно приподнимает его рубашку. Ладонь Сэма, большая теплая ладонь, и Дин чувствует страх при мысли о том, что не все в Сэме ему знакомо.

Сэм прижимается ртом к плечу Дина, увлажняя ткань его футболки. Касается пояса его шорт, и Дин теперь просыпается окончательно, широко раскрывает глаза и думает, что, наверно, слишком много выпил.

*

В штате Миссисипи у них обоих проблемы со сном. После двух недель, когда они спали урывками, по три часа, в машине между охотами, у них опять сбились биологические ритмы, и Дину больше не хочется смотреть на Сэма.

Сэм ворочается в кровати, и Дин замирает, наблюдая, хотя может разглядеть только белое поле простынь. Сэм не спит: когда он спит, то дышит неровно. Дин не может отделаться от воспоминаний о том, как Сэм запустил руку в его шорты, оцарапал ногтями его кожу в том месте, где мышцы ноги переходят в мышцы живота.

Их отец храпит; на потолке отражается рябь голубой воды бассейна снаружи. Дина начинает подташнивать, он ошеломлен воспоминанием о том, как Сэм на секунду убрал руку, чтобы лизнуть ладонь. Сэм в двух футах от него, под той же простыней.

В два часа ночи Сэм, наконец, сдается и поднимается, расстроенно вздохнув. Дин слышит, как он пересекает комнату и открывает стеклянную дверь во внутренний дворик. Секунду спустя, отражение бассейна разлетается брызгами, и по потолку проплывает силуэт Сэма.

У Дина в голове ни одной мысли. Он просто лежит минут десять, потом встает и следует за Сэмом.

Дин садится по-турецки на краю бассейна; вокруг темно и влажно так, как бывает только ночью. Сэм рассекает воду: загорелые руки, широкая спина. Он плавает только в своих шортах, его скомканная футболка валяется рядом с Дином.

Когда Сэм приближается, Дин видит розовые следы кривых швов на его плече - наполовину заросший шрам.

Сэм выныривает, чтобы глотнуть воздуха, и хватается за бортик бассейна, с подозрением глядя на Дина.
- Что?

Дин пожимает плечами; ему хочется убрать мокрые волосы с глаз Сэма. Сэм поднимает взгляд в небо, словно ищет там космический корабль.

Безликий городок посреди Миссисипи, достаточно тихий, чтобы Дин мог различить стук их сердец. Сэм касается лбом бетонного края бассейна, и Дину теперь видна его шея сзади.
- Слушай, прости меня, - обращается к нему Сэм, говоря в воду.

Дин кивает.

- Да, - произносит он, не особенно обращая внимание: он считает позвонки Сэма, которые удается разглядеть. Странный младший брат. Без сомнения, единственная яркая вещь во вселенной Дина.

- Это просто. Очень. Долгий год, – голос Сэма надламывается. Дин бесшумно соскальзывает в бассейн, но Сэма не обмануть: он дергает головой от удивления. – Ты что делаешь?

Вода – по горло Дину, по плечи – Сэму. Дин стаскивает с себя футболку, и она падает с хлюпаньем рядом с футболкой Сэма. Сэм широко раскрывает глаза, и Дин кладет руку ему на грудь, толкает его к стенке бассейна. Обводит пальцами впадины вокруг его ребер, касается его бедер. Сэм еле слышно чертыхается, обхватывая рукой талию Дина.

Кожа Сэма – хлор и мыло, самый чистый мальчик на планете. Дин кусает Сэма под челюстью и прижимается к нему всем телом, одна рука – в волосах Сэма, другая – на его животе. Сэм выгибается, прижимается снова, скрипя зубами, целуя так крепко, что Дин чувствует привкус крови.

Дин придерживает Сэма. Сэму, похоже, это нравится.

*
В Эверглейдс, в гуще лета, когда Сэм попадает в поле зрения Дина, жизнь Дина сосредотачивается на нем. Что-то древнее прячется во влажном зеленом лесу, и Дин разыскивает это, на автопилоте следуя за отцом. Сэм идет за ним, и от этого у Дина встают дыбом волосы на затылке.

Жарко, словно четыре тысячи градусов. Дину кажется, будто он плавится. Он бредит ледяной водой и мороженым. Они уже два дня идут по диким местам.

Они разбивают лагерь на закате и спят посменно, Джон дежурит первым, затем - Дин, который целый час думает о Сэме, сидя на бревне с ружьем на коленях. Словно почувствовав это, Сэм выбирается из палатки, прихватив с собой футболку, бормоча:
- Жарко, блин, тут так жарко.

Дин кивает, хотя Сэм едва ли проснулся: он еле шевелит губами. Сэм устраивается у ног Дина, подложив футболку вместо подушки; вздыхает, укладываясь. Его рука - на щиколотке Дина.

Дин смотрит, как пот струится по волосам и шее Сэма. Вокруг них шуршит, шелестит лес. Дин крепче сжимает ружье. Сэм сопит и чешет нос тыльной стороной ладони. Прошло четыре дня с тех пор, как Дин трогал его, четыре дня с того туалета в баре недалеко от Джексонвилля, где Сэм отсосал ему, сполоснул рот над раковиной и улыбнулся, прежде чем поцеловать его.

Дин не может вспомнить, когда спал в последний раз.

Сэм разговаривает во сне, грубо и тихо. Дину надо обратить внимание, может, сделать заметки, потому что после некоторых снов Сэм сообщал им координаты, правильное заклинание, что потребуется: серебро, соль или железо. Есть что-то в Сэме: его способность предугадывать удар, который наносят сзади, находить дороги, которых нет на карте.

Здесь так тихо. Дин рисует знаки бесконечности на шее Сэма, свободной рукой отмахиваясь от комаров. Он, наверно, потеряет сегодня ночью полпинты крови.

Дин не знает, что с ним происходит. Он теперь терпеть не может Сэма и то, как до невозможности ускоряется пульс, как комок подкатывает к горлу, как у него перехватывает дыхание, когда он утром первым делом видит Сэма.

Ему хочется трахаться с Сэмом все время, хрустеть костяшками его пальцев и лизать его ключицы, раздвинуть Сэму ноги и кусать его губы. Это - худшее, что он когда-либо делал.

А Сэм иногда смотрит на него так, словно Дин – единственное, что он видит в цвете.

Дин теряет ощущение времени, подпрыгивает от неожиданности, когда громко пищат часы. Сэм сжимает его лодыжку, мгновенно проснувшись, и, моргая, смотрит на него удивительно ясными глазами.

- Моя очередь?

Дин отдает ему ружье. Сэм берет его, усаживается. Прикладывает ладонь к щеке Дина, прикасаясь горячими пальцами к коже над ухом Дина, и наклоняет голову, чтобы быстро поцеловать его в духоте и жаре, в свежем, одурманивающем запахе деревьев.

- Останусь с тобой ненадолго, - говорит Дин в рот Сэму. – Просто. На всякий случай.

От руки Сэма на его щеке остается полоска грязи. Отклоняясь назад, Сэм замечает это, фыркает и стирает ее тыльной стороной ладони.

*
Сэм и Джон ссорятся. Дин сидит на желтой траве, прислонившись спиной к колесу машины и подставляя лицо солнцу.

Сэм хочет, чтобы они остались тут на время, хочет вернуться в школу. Эта длинная поездка началась во время рождественских каникул Сэма, одна охота перетекала в другую, и вскоре они были в двух тысячах миль и пяти месяцах от начала, и Сэм забыл все, что когда-либо знал про математический анализ.

Лето почти закончилось. Они где-то посреди Калифорнии, в жарком фермерском поселке. Сэм и Дин должны сейчас тренировать удары, но вместо этого Сэм говорит:
- Это глупо, пап, ведь всего один год остался.

Дин слышал это раньше, по поднятым плечам Сэма отчетливо понимает значение этого. Дин хотел бы, чтобы они сейчас обменивались ударами, хотел бы, чтобы они снова были в номере мотеля, и рука Сэма покоилась на его животе.

Джон указывает на Дина, он так и не закончил школу, что в этом такого, и Дин морщится, когда взгляд Сэма резко перемещается на него.

- Меня в это не впутывайте, - говорит он им; его от этого тошнит. Они все время ссорятся.

Все, что тебе нужно выучить, ты выучишь здесь, говорит Джон. У Сэма лоб ничем не закрыт, в волосах – стебельки соломы.

- Не все.

Сэм снова бросает взгляд на Дина; солнце светит ему в спину, затемняя черты его лица.

Джон с раздражением качает головой, отворачиваясь от них. Сэм проводит рукой по волосам, кривит рот. Дин отвлекается на секунду, вспоминая, как Сэм выглядит, когда теряет сознание - мертвенно-бледный и напуганный.

- Блин, я просто устал, пап, - мягко говорит Сэм. Дин в изумлении напрягается: они сквернословят перед отцом, только если сильно поранились или не осознают ничего от страха.

Спина Джона напрягается, и Дин хочет, чтобы Сэм снова посмотрел на него, пока лицо Сэма закрыто солнцем. Дни стали такими долгими, а под таким углом Сэм кажется еще более высоким.

Отец поворачивается к нему и слегка кивает. И Дин понимает, что Сэм победил, и они опять целый сезон будут спать в одних и тех же кроватях. Дин пытается вспомнить, уступал ли отец хоть раз одному из них раньше. Дин думает о каком-нибудь дешевом фанерном домике на краю какого-нибудь городка, и возможно, они с Сэмом будут делить одну комнату. Возможно, у него в течение месяцев по ночам будет Сэм. Над дверными проемами будут прибиты распятья, дверную ручку будет подпирать деревянный стул.

Плечи Сэма опускаются, когда он выдыхает. Дин счастлив, что все выжили. Он снова откидывает голову на корпус машины и закрывает глаза. Мгновение спустя, тень Сэма омывает его тело.

Дин жмурится, и Сэм пинает его по ботинку.

- Ты драться будешь или нет?

Сэм протягивает ему руку, и Дин держится за нее, позволяя себя поднять.

*
И вот они приезжают домой, в Канзас. Не в Лоуренс, но по соседству. Дин получает в свое распоряжение чердак и лежит без сна, пытаясь расслышать сквозь перекрытия, о чем Сэм говорит во сне. Они все еще посыпают солью подоконники и дверные проемы каждую ночь: привычка важнее всего. Сэм начинает свой последний год в школе, ему теперь семнадцать, и волосы больше не скрывают его глаза.

Их отец здесь только половину времени. Дин ездил бы с ним, но есть одно правило, которому Дин подчиняется с четырехлетнего возраста: Сэма нельзя оставлять одного.

Он пьет пиво на диване, пока Сэм делает домашнюю работу за кухонным столом. У Дина покалывают руки, напряжена шея. Девять месяцев в дороге - и он не может понять, скучает ли он по такой жизни или все еще лечит раны, нанесенные ею.

Сэм бормочет над своим учебником. Дину хочется что-нибудь убить.

- Эй, - говорит Сэм. Дин откидывает голову назад, смотрит на Сэма снизу вверх. – Можно я возьму твое пиво?

Подняв бровь, Дин ухмыляется, кровь приливает к его лицу.
- С выпивкой математика дается сложнее.

Сэм округляет глаза и идет к холодильнику.

- Выпью бутылку пива. Это называется “небольшой перерыв”.

Дин снова опускает голову. Сэм - несовершеннолетний старшеклассник со слегка бунтарскими настроениями, и это должно его беспокоить, должно подчеркивать четырехлетнюю разницу в возрасте между ними, но Сэм, как ни странно, выглядит взрослым, когда учит уроки за кухонным столом. Поставьте рядом с ним пиво - и он мог бы подсчитывать налоги.

Дин боковым зрением видит, как Сэм, пошатываясь, возвращается и перебирается через спинку дивана, плюхаясь рядом с ним. Он с треском открывает крышку своего пива при помощи зажигалки: Дин научил его этому три года назад, когда в первый раз напоил его.

Сэм вздыхает и придвигается к Дину. Джон где-то в Канаде, и в этом городке «не-Лоуренс» достаточно спокойно, чтобы они смогли сделать передышку. Дин позволяет Сэму прислониться к нему, и они оба кладут ноги на дешевый кофейный столик. Дин смотрит, как Сэм облизывает горлышко бутылки с пивом.

Они долго ничего не говорят.

- Я сегодня просматривал микрофильмы в библиотеке, - наконец говорит Сэм.

Дин дергается при звуке его голоса.

- Это, гм. Старые газеты, да?

Он не запоминает названия.

Сэм наклоняет голову набок, проводя по руке Дина своими слишком короткими волосами. Дин чувствует его улыбку.

- Динь-динь-динь. И как ты справляешься с этой штукой – с тем, что ты не закончил школу?

- Лучше укуси меня?

Но Сэм только легонько касается зубами изгиба локтя Дина и продолжает:
- Происходили странные пожары.

Дин замирает.
- Да?

Сэм взмахивает рукой.
- По всему городку. Начались почти сто лет назад, 1921, 1947, 1953, 1965, вплоть до последнего пожара три года назад. Улицы горели. Есть фотографии и всякое такое. Насчет причин общего мнения нет.

Дин просовывает руку под рубашку Сэма, поглаживает теплую, гладкую кожу его боков. Сэм вздрагивает.
- Но ты выяснил.

Он кусает Сэма за ухо. Живот Сэма подрагивает под его рукой, горло Сэма обнажено. Дин чувствует себя так, словно превысил скорость в два раза. У Сэма домашняя работа. У Сэма – бутылка холодного пива, которая стоит на бедре Дина, оставляя идеально круглый, влажный след на его джинсах. Дин не помнит, почему ему надо прекратить делать это.

- Нет, - выдыхает Сэм. Дин расстегивает пуговицу на его джинсах. – Никакой системы. Никакой истории. Не за что зацепиться. – Он изгибается, словно лук, блуждает взглядом по лицу Дина. – И вообще. Это было не слишком интересно. Я просто так об этом заговорил.

Дин сгребает в кулак волосы Сэма, откидывает его голову назад, лижет его рот и слышит, как пиво с глухим ударом падает на пол и разливается, и они заплатят за это, когда отец вернется домой, но пошло оно все куда подальше, пошло оно все.

Руки Сэма сжимаются вокруг него, и Дин больше не может мыслить трезво. Сегодня полумесяц над Канзасом, пальцы на горле Дина, потрескивание в перекрытиях дома.

Дин пытается откинуть пряди волос с лица Сэма, но они слишком короткие, и его внезапно пронизывает ненависть к перемене, которая произошла с ними, к этим девяти месяцам в дороге, укравшим у него младшего брата. Дин ненавидит то, каким Сэм стал сейчас, то, как Сэм калечит его, то, что он больше не может спать на односпальной кровати или дышать нормально.

И ничего с этим не поделать. Сэм в нем как кровь, и в любом случае, это всего лишь горячечный бред. Никогда, ни за что на свете, Дин не позволил бы Сэму делать с ним такое.