|
|
| |
Сообщение: 241
Зарегистрирован: 01.08.07
Репутация:
5
|
|
Отправлено: 11.05.08 17:38. Заголовок: Глава 2 У Дженсена ..
Глава 2
У Дженсена отвратительное настроение. Он втискивается в маленькую, тесную комнату, где им с Джаредом надлежит тренироваться: прорабатывать диалоги, притираться друг к другу, чтобы можно было работать вместе опять, все такое. Обводит комнатушку взглядом: диван, хреновый автомат для кофе на крошечном столике, две фирменные кружки и недоумевает, когда киноиндустрия успела стать настолько гламурной.
Он пришел рано, и Джареда еще нет. Дженсен не знает, радоваться ему или злиться. Он трет ноющую шею и подбородок и морщится, задевая щетину – доказательство того, что он выглядит так же плохо, как себя чувствует – и падает на диван. Он устал и, возможно, похмелье еще не выветрилось, ему почти физически требуется кровать, и он бы выжал еще часа два сна из сегодняшнего утра, если бы какая-то сука из газетенки не позвонила – и где только номер взяла, он без понятия – шпаря вопрос за вопросом о Джареде, фильме, их отношениях, не обращая внимания на его бессвязные проклятия.
Дженсен уже отвык от такого внимания. Черт, да он не уверен, что у него вообще была эта проблема, потому что звонки в семь утра и папарацци, рысцой следующие за ним по улицам, сильно отличаются от того, что было на съемках Сверхъестественного. Единственное, что было хоть как-то на это похоже – день после драки с Джаредом, когда какой-то фотограф умудрился заснять их разукрашенные лица. Их напечатали вместе на обложке какого-то глянцевого журнала с подписью «Разрыв Золотой Пары?», и Дженсену в конце концов пришлось вырубить все телефоны, чтобы избежать предложений рассказать свою версию истории. Но даже та шумиха утихла через неделю. Потом было несколько звонков, когда вышел первый фильм Джареда - все просили его прокомментировать успех Падалеки, а один журналист звонил ему регулярно вплоть до четвертого фильма. Он бросал трубку. Чертовы стервятники.
Но с тех пор, как в прессу просочились новости о том, что Дженсен Эклз всего каких-то четыре дня назад начал сниматься в новом фильме вместе с Джаредом Падалеки, ему приходится носить темные очки и бейсболку везде, куда бы он не пошел. Он даже не может зайти в ближайший супермаркет, чтобы продавец не начал таращиться на то, как он покупает молоко. А журналы позади него блестят улыбающимися рекламными фотографиями Джареда, тогда как он выглядит замученным и помятым на снимках папарацци рядом с ним. Дженсену хотелось напомнить пареньку, что тот, черт подери, работает в ЛА, - чтобы увидеть знаменитость, здесь достаточно постоять на одной из центральных улиц; но он промолчал. Просто улыбнулся так, будто у него челюсть свело, купил молоко и сбежал. Эта сторона славы всегда его смущала.
Он раздумывает, не воспользоваться ли ему автоматом и не сделать ли кофе, чтобы проснуться, но подъем с дивана сейчас кажется слишком сложным испытанием. Вместо этого он сбрасывает ботинки, закидывает на диван ноги и ложится головой на подлокотник. Он не собирается спать, ведь это будет слишком непрофессионально с его стороны, а следующим в комнату наверняка зайдет Джаред, а с ним то он собирается быть начеку. Дело принципа.
Потолок покрашен в странноватый оттенок белого.
Он открывает глаза, моргая и в растерянности вспоминая, где он, и только через несколько мгновений полностью осознает, что это широкая теплая рука на его плече и лицо с заботливым выражением прямо над ним принадлежат Джареду. И еще через несколько мгновений вспоминает, что не слишком жалует Джареда, что не жаловал его уже много времени, и что он находится не в каком-то трейлере в Ванкувере.
- Ты в порядке? – спрашивает Джаред, широко улыбаясь. – Ты выглядишь, будто недавно умер.
Дженсен напрягается, хмурится и садится, сбрасывая руку с плеча. Джаред отступает, мрачнея, и говорит себе под нос:
- Ну да. Ну да, - несколько мгновений разглядывает Дженсена, замерев неуклюже, будто не зная, куда деть руки. В конце концов, он кивает, выпрямляется, будто собравшись с мыслями, и спрашивает:
- Кофе? – приятным ровным голосом.
- Пожалуй, - отвечает Дженсен, и, когда Джаред отворачивается, украдкой бросает взгляд на часы. Он хмурится, понимая, что проспал по меньшей мере полчаса, и ведет плечами, чтобы размять затекшесть; он ненавидит жизнь, и Джареда, и журналюг, и само бытие.
Джаред огибает диван с двумя горячими чашками кофе, и передает одну из них, усаживаясь рядом с ним, так что их ноги почти касаются. Диван прогибается под его весом, и Дженсен отодвигается к самому краю, мысленно оправдывая это детство тем, что Джареду нужно все свободное пространство. На миг его ошеломляет весь сюрреализм ситуации – Джаред Падалеки, звезда «Двери» и «Я спрашиваю» только что сделал ему кофе – но он быстро приходит в себя и отчитывает себя за то, что становится похожим на звезданутого тинейджера. Он делает глоток кофе, черного, сладкого, крепкого – точно, как ему нравится – и вспоминает, какие потасовки они с Джаредом устраивали за кофейный автомат, потому что Джаред – девчонка, и ему нравится слабенький кофе, тогда как Дженсен предпочитает самую гущу. Поколебавшись несколько секунд, он все же бросает взгляд на чашку Джареда, и видит, что кофе там такой же черный, как у него. И что-то сжимается у него в сердце - черт побери, Джаред, черт тебя побери.
- Ну что, - начинает тот, помолчав. – Хочешь начать с самого начала?
Сценарии лежат у них на коленях. Они сидят вполоборота на диване, чуть откинувшись на подлокотники, потому что нет никакого смысла просто читать. Джесен знает, они оба уже чуть ли не зачитали сценарий до дыр. Смысл в том, чтобы читать вместе, делиться опытом, и для этого им нужно смотреть друг на друга. И Дженсен чувствует себя не в своей тарелке – подлокотник впивается ему в спину, а Джеред время от времени бросает на него взгляды – но никто и не обещал, что этот проект будет приятным.
Первая сцена почти вся джаредовская, и он начинает свой монолог-рассказ - голос спокойно бежит по репликам, достаточно выразительный, чтобы привлечь внимание, и в то же время не казаться искусственным. Дженсен наблюдает за ним, почти не таясь: Джаред все равно не сводит глаз со сценария. Джаред одет хорошо, но без изысков, в темные джинсы и голубую рубашку на пуговицах, однако и джинсы, и рубашка сидят на нем лучше, чем что-либо из того, что он носил, когда они с Дженсеном еще общались. Покрой кажется резче, более качественным и дорогим, возможно, эти вещи пошиты на заказ. Дженсен хотел бы узнать, купил ли их Джаред сам, или ему выбрал их стилист. Мысль эта должна бы быть грустной, но, если честно, сама идея того, что Джареду кто-то выбирает одежду, смешна до чертиков. Дженсен пытается не улыбнуться, но у него не выходит.
Внезапно Джаред замолкает.
- Эта реплика, - говорит он, - Как она тебе?
Он повторяет ее и смотрит на Дженсена.
- Что-то с ней не то. Слова или интонация?
Несколько секунд Дженсен тупо смотрит на него. Он помнит другого Джареда, парня, который брал все дерьмовые реплики, которые ему всовывали, и прорабатывал их, пока они не начинали получаться почти прилично, не обращая внимания на советы Дженсена просто поменять гребаные слова, ведь все равно никто не заметит.
- Не знаю, - осторожно отвечает он. – Скажи-ка еще раз.
Джаред повторяет, и на этот раз Дженсен вслушивается и понимает, что тот имел в виду.
- Может, чуть больше злости? – предлагает он, и Джаред пробует.
Дженсен качает головой.
- Нет, - наконец говорит он. – Ты прав. Тупая реплика.
Он видит, как Джаред черкает что-то в своей версии сценария зажеванным с конца карандашом. И не может удержаться от мысли: Джаред – суперзвезда. И во всем этом нет ничего особенно приятного.
Когда они подходят ко второй сцене и наконец наступает его очередь, он неожиданно чувствует некую неловкость. Нервы шалят, и это его злит. Прошло много времени с тех пор, как он играл серьезно, а Джаред все это время снимался в фильмах, даже получал за них награды, провалиться бы ему сквозь землю. Он начинает неровно, пытаясь влезть в шкуру персонажа, вспомнить того Дейва, которого нашел, сидя рядом с Крисом и поедая чипсы. И шаг за шагом он возвращается к нему, вспоминает, что Дейв - тот еще ублюдок, один из тех, которые начинают нравиться, когда ты уже готов их возненавидеть; самодовольный, тщеславный, надменный засранец – вот он кто. Но преданный, преданный, как пес, и ему кажется, что зрители полюбят его где-то в той сцене, где Том Уэстбери привяжет его и оставит волкам, не объясняя причин, потому что – да, возможно, это единственный путь из заваренной ими каши, но Дэйв никогда не поступил бы так с Томом. Никогда.
Он читает реплику, Джаред читает реплику, и уже сейчас он может сказать, что получается хорошо, чертовски хорошо. И разница в том, что за Тома Уэстбери теперь Джаред, а не Крис, в том, что в такого Тома Дженсен верит. В его детскую веру в героев и неумение сидеть, сложа руки; в его взрывной темперамент и немного кривое представление о том, что Правильно. Дженсен пропустил тот момент, когда из Джареда получился достойный актер – он отказывался смотреть фильмы, показывающие постепенный, шаг за шагом, рост его мастерства – и ему действительно нечего теперь удивляться так сильно. И он не знает, успокаивает ли его то, что Джаред стал знаменитым по праву, или только злит.
- Давай проясним, - говорит он, усмехаясь, - ты убил человека?
- Нет, я не убивал, - выпаливает Джаред голосом раздраженного Тома.
- Тебе было десять. Откуда тебе знать, что не убивал?
- Я бы запомнил.
- Тебе было десять. Единственное, что могу вспомнить я с тех времен - это что Капитан Планета напыщенный ублюдок, и что оранжевая черепашка круче всех. Но эй, если ты говоришь, что не замочил того парня топориком, который копы нашли в твоей комнате, то конечно, я тебе верю.
Дженсен кожей чувствует взгляд Джареда.
- Ты – ублюдок, - говорит он тихо и, возможно (Дженсен не уверен), со слишком большим напором.
- Мама тоже всегда так говорила.
Спустя еще полторы страницы Дженсен все еще чувствует взгляд Джареда. Он поднимает глаза в тот миг, как Джаред их опускает, так что он тоже опускает взгляд на сценарий и пытается вернуться к тексту. Через некоторое время чувство, что за ним наблюдают, возвращается, свербит под кожей, и ритуал начинается заново – он поднимает глаза, Джаред опускает глаза. Дженсен вертится неловко и нервно – Джаред что, доконать его пытается? – и наконец не выдерживает, поднимает глаза и огрызается:
- Слушай, прекрати, а?
Джаред таращится на него так, будто он рехнулся.
- Перестань разглядывать меня, - объясняет Дженсен, - это портит мне чи. Если тебе есть, что сказать, так давай, говори, черт тебя побери.
Джаред смотрит на него виновато, будто его поймали на горячем. Он опускает глаза, проводя пальцем по переплету сценария, а затем пожимает плечами и опять с ухмылкой бросает на Дженсена взгляд.
- Извини, - говорит он, - я просто думал, что ты хорош. Хорош для этой роли.
У Дженсена руки чешутся его удавить.
После нескольких мгновений внутренней борьбы он умудряется выдавить из себя нечто, похожее на извиняющую ухмылку, и даже говорит «Ты лучше» - по голосу даже не слышно, что он бы скорее выколол себе глаз зубочисткой, чем это признал.
Джаред выглядит искренне удивленным. Дженсен поспешно просит перерыва на ланч, прежде чем они скажут что-то, делающее эту ситуацию еще сильнее похожей на отвратную мыльную оперу. Он вылетает из комнаты, из здания, садится в машину и едет.
~
Вечер Дженсен проводит дома, заучивая реплики и борясь со скукой. А скучно ему так, что он уже готов пойти забрать заказанную в местной пиццерии пиццу, а не ждать, пока ее доставят. Он никак не может перестать думать о Джареде - покусывает кулак, тщетно пытаясь заставить себя видеть в этих страницах просто текст. Он не может прочитать ни единой реплики Тома, не подумав о том, как бы это произнес Джаред, как бы Джаред сыграл ее, как бы Джаред отреагировал на язвительный ответ Дэйва. Это сводит его с ума, и ему нужен перерыв – черт, он заслужил.
Солнце уже давно зашло, и, вероятно, если он будет шататься по улицам после девяти в темных очках и бейсболке, то привлечет еще больше внимания фотографов, но он все равно их надевает, когда берет ключи и бумажник. Вниз по улице, поворот налево - и он проходит видеопрокат. Он некоторое время топчется под окном, разглядывая ярко освещенный магазин, а потом качает головой, молча говоря себе «нет», и продолжает идти.
На обратном пути, держа в руках теплую коробку, пахнущую свежим тестом и орегано, он опять замирает под витриной. Но на этот раз он не дает себе времени подумать и через несколько минут уже выходит из магазина с двд «Дверь» подмышкой.
Он не досматривает до конца. Как только появляется брат Джаредова персонажа – полный и законченный придурок – он выключает фильм, злясь и думая, что пиццы было слишком много. Это было плохой идеей, как он и предполагал.
~
Джаред, отвратительно бодрый и хорошо одетый Джаред, в длинных шортах и зеленой футболке, вручает ему с утра чашку кофе и просит выпить быстро, потому что Эндрю, режиссер, хочет встретиться с ними, а сам он занят на студии на другом конце города.
Дженсен обжигает язык, что не улучшает его настроения. Он хмурится на Джареда, который, кажется, ничего не замечает, а только забирает у него чашку, когда он допивает, и ставит ее на стол, а потом выпроваживает Дженсена к двери, подталкивая в спину. Дженсен сжимает зубы - неспособность Джареда держаться вне его личного пространства проезжается по уже и так порядком потрепанным нервам, но он спускает на парковку и останавливается около новенького вишневого Порше Джареда.
- Я поеду на своей машине, - говорит он, бочком пятясь из пределов досягаемости Джареда.
Джаред приподнимает бровь.
- Ты знаешь дорогу?
- Я поеду за тобой.
- Через утренние пробки в центре ЛА? – Джаред смеется дружелюбно, и Дженсен почти чувствует, как начинает пульсировать головная боль где-то в районе его левого глаза. - Ни за что. Я поведу.
- Нет, - резко отвечает Дженсен с окаменевшим лицом, не собираясь отступать. – Не поведешь. Я поеду на своей машине.
Джаред легко пожимает плечами.
- Хорошо, как хочешь. Которая твоя?
На мгновение Дженсен теряет мысль.
- Ты со мной не поедешь, - говорит он.
- Конечно, поеду. Утренние пробки, помнишь? – закатывает глаза Джаред, будто Дженсен полный тупица. – Ты поведешь, я буду указывать направление. Так что. Которая твоя?
У Дженсена потрепанный Форд Мустанг, конечно. Достаточно старый, чтобы его стыдно было показать, и не настолько старый, чтобы считаться изысканным антиквариатом; черная краска покрыта летней пылью, а на одном боку - длинная бледная царапина, которую Дженсен обнаружил однажды поутру и так и не собрался закрасить. Предполагалось, что эта машина – временное решение пока он не купит новую, однако уже прошло шесть месяцев, да и Крис все равно к ней привязался. Но он не думает, что это - достаточная рекомендация для Джареда Падалеки, который всегда шутил, что как только станет богатым и знаменитым, то купит себе по машине на каждый день недели. Дженсену говорили, что у парня теперь их восемь штук, так что либо Джаред не умеет считать, либо пытается сойти за экстравагантного.
Сначала он хочет отступить. Сказать «Эй, я всегда любил Порше, так что давай все-таки ты поведешь?», нежели признать, что у него этот Мустанг, но Джаред смотрит на него весь в ожидании и Дженсен скорее провалится сквозь землю, чем будет волноваться о том, что там думает Джаред. Он вытаскивает ключи из кармана джинс и идет к машине, открывая ее по пути; тень неуверенности мелькает на лице Джареда, некая нерешительность сквозит в позе, прежде чем он тоже подходит к машине, открывая дверь с пассажирской стороны, и садится.
- Немного похоже на Импалу, да? – говорит он.
Дженсен вцепляется в руль, включает радио на полную громкость, и выворачивает со стоянки, совершенно не обращая на него внимания. В машине, конечно, нет кондиционера, и Джаред открывает окно, высовывает голову навстречу ветру, как большой довольный пес; спутанные волосы лезут ему в глаза. Он так и едет, пока они не выруливают на более людные улицы, и все начинают показывать пальцем, кричать, махать, и тогда он залезает обратно и съезжает ниже на сидении. Кратко отдает указание свернуть налево, и Дженсен сворачивает, выставив локоть в открытое окно, подставляя лицо ветру и чуть улыбаясь самодовольно.
~
Режиссер Эндрю – угрюм, разговаривает сам с собой, лысеет, к лицу приклеена единственная невыразительная мина. Он не совсем то, что Дженсен ожидал увидеть после разговора с Джаредом по дороге – он вполне уверен, что слова «классный парень», «чертовски забавный» и «действительно знает, что делает» в этом разговоре встречались – а тот явно не впечатлен, осмотрев Дженсена с ног до головы.
- Покажете мне все, что успели сделать, - говорит он. Он ведет их в темную, прохладную комнату, а сам ретируется за «лучшим холодным чаем в штате». И когда он говорит о чае, впервые за все это время его лицо оживляется.
У Дженсена до сих пор раскалывается голова. Джаред развалился в кресле рядом с ним, свободно раскинув руки, и его запястье то и дело задевает руку Дженсена. У Дженсена челюсть начинает болеть от того, как крепко он сжимает зубы, а мускулы плеч будто окаменели. Длинная лампа мигает в углу комнаты, а Джаред напевает что-то себе под нос, мягко, не в такт и чертовски раздражающе, постоянно поворачиваясь к нему, улыбаясь широко, счастливо, и приговаривая:
- Он классный парень. Ты увидишь. Вы друг в друге души чаять не будете, я знаю.
Когда у Дженсена уже начинают мелькать мысли, а не разориться ли ему на пистолет, возвращается Эндрю с кувшином холодного чая, полным звенящих кубиков льда - чай даже ничего, по крайней мере, холодный, хотя лично Дженсену и кажется, что Липтон лучше. Режиссер ставит кресло прямо напротив них, смеряя их обоих взглядом тусклых, карих, медленно моргающих глаз. Подняв свой стакан, он делает длинный глоток и, удовлетворенно причмокивая, кивает и говорит:
- Покажите мне вторую сцену.
Дженсен пожимает плечами, раскрывает сценарий на нужной странице и разворачивает свое кресло немного, чтобы они могли смотреть друг на друга. Джаред делает то же самое.
- С чего ты взял, что ты мне нравишься? – вежливо спрашивает Дженсен с улыбкой, говорящей «да пошел ты к черту». И представляет, как нетерпеливо Джаред пронесется мимо него в его – Дэйва – дом. – Но, конечно, проходи, пожалуйста.
Сцена достаточно длинная, около десяти минут, по расчетам Дженсена, даже если не учитывать дополнительное время на перестановку камер и действия. Джаред в роли Тома шумный и прилипчивый, и Дженсен где-то по пути понимает с некоторым удивлением, что он действительно ему не нравится – чувствует, что Дэйву он тоже не нравится – и его голос становится все более язвительным, с ноткой жестокой взвешенности перед каждой фразой изливающего ему душу Тома, надеющегося, что он сделает что-нибудь. Джаред отвечает в той же манере, Том злится все сильнее, говорит все громче, а Дэйв просто откидывается в кресле и улыбается; когда они заканчивают, Джаред подался вперед, опираясь на колени, а его грудь тяжело вздымается от напряжения. Он смаргивает яростный взгляд, которым сверлил Дженсена.
Дженсен ухмыляется. Джаред хмурится.
- Такого раньше не было, - извиняется он, бросая взгляд в сторону Эндрю.
- Именно, - говорит Эндрю, будто ничего не слыша, с улыбкой уставившись куда-то между ними. – Именно. Это именно то, чего я хотел. Не думал, что у вас получится. Думал… И этот проект до сих пор было полной неразберихой, совершенная чума, что по мне, особенно то, что вас отправили репетировать, прежде чем я с тобой, Дженсен, встретился, - говорит он, взирая на них и кивая, и Дженсен отмечает блеск, появившийся в его глазах, ожививший каким-то образом все его лицо. – Мне нужно будет поговорить с вами немного о персонажах, конечно, побрэйнстормить, увидеть, что это даст – ну, как обычно. Но вы реально искрите – от вас просто флюиды идут, и если мы сможем поймать это на пленку хоть чуть-чуть, то, боже мой. Продажи пойдут.
И сейчас он открыто улыбается во весь рот, а в забытом чае тают кубики льда. Дженсен думает, что готов изменить свое мнение о нем как о безнадежном, потому что никто еще не смотрел на него так, будто готов был расцеловать его просто за актерское мастерство, и это что-то да значит. Они договорились о личных встречах на следующий день, и он выходит из комнаты, невесть почему чувствуя себя немного потерянным и ошеломленным.
Джаред обнимает его за плечи и притягивает к груди, громко ликуя:
- Мы рулим, чувак. Рулим.
От него пахнет стиральным порошком и дорогим кремом после бритья, и Дженсен отталкивает его очень резко, как только восстанавливает равновесие. Он не помнит, чтобы Джаред был настолько прилипчивым, когда они снимали «Сверхъестественное», и от этого он начинает дергаться.
~
Последней каплей становится то, как легко Джаред бросает, когда они выходят на парковку:
- Эй, как насчет того, чтобы проехаться на этой развалюхе ко мне и поиграть в бильярд? У меня целый холодильник пива, - с огромной лучезарной улыбкой.
Когда-то подобное было в порядке вещей. Черт, Джаред мог оскорбить его маму, а Дженсен бы оскорбил его отца в ответ. Но сейчас - не тогда, и только друзья Дженсена могут проезжаться по поводу его машины.
- Убирайся к чертям, - говорит он, резко останавливаясь - лишь гравий заскрипел под колесами.
Джаред смотрит на него, будто не уверен, не шутит ли он – даже улыбка до сих пор не до конца исчезла с его лица.
- Я серьезно, - рычит Дженсен, - вылезай из моей развалюхи сейчас же, Джаред, или я, черт побери, тебя сам выкину.
- Что я такого сделал… - растерянно начинает Джаред, и Дженсен перебивает его жестким смешком, гнев и непонимание за целый день взыграли на всю катушку.
- Мы не друзья, Джаред, - срывается он, - Ты, мать твою, не имеешь права приглашать меня на бильярд. И оскорблять мою машину. Ты маячил перед моими глазами целый день, толкая меня, ухмыляясь, напевая, черт побери, и я предпочитаю, на самом деле, чтобы ты просто попытался вообще не трогать меня в будущем. Просто держись подальше от моего личного пространства или я, мать твою, просто ударю тебя снова, поверь мне.
Джаред больше не улыбается. Он сидит прямо, со сжатыми зубами, и смотрит вперед через ветровое стекло.
- Ясно, - говорит он напряженно после некоторого молчания, - Я просто думал…
- Ты ушел от самого лучшего, что когда-либо со мной случалось, Джаред, и тебе было наплевать, - захлебывается Дженсен. - Ты неправильно думал. Чеши к своему чертовому Порше.
Джаред едва кивает, открывает дверь и с силой захлопывает ее за собой. Он идет к своей машине, не оборачиваясь, а Дженсен наблюдает за ним несколько горьких, злых секунд, а потом заводит мотор и уезжает.
Проблема с братьями в том, что когда один уходит, сжигает мосты, не возобновляет контракт, то второй уже больше не брат. Он уже ничего не стоит. Он - просто обычный парень, а обычный парень не может поддерживать рейтинги сериала, как бы хорош он ни был.
Дженсен чертыхается, включает радио на полную и старается забыть, как сильно когда-то ему нравился Джаред.
|
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума